Он споткнулся на полу фразе и смущенно посмотрел на меня.

– Ты бывал в Найте, Кларенс? – не скрывая удивления, спросил я.

– Да, – не сразу и неохотно признался он, – когда Елизавета проиграла войну, и мы вынуждены были согласиться на перемирие с этой заступницей Марии.

Похоже, главным грехом Кларенса была не снисходительность: даже сейчас через десять лет после смерти Марии, он не мог простить ей того, что она, законная наследница своего отца, стала королевой.

– И в каких комнатах ты жил?

– В Зеленых, – по-прежнему нервно ответил Кларенс. – В Белых жил Нокс, а Грей с семьей в Багряных.

– Джон Нокс? – наверное, голос таки выдал меня. – Которого герцогиня казнила прямо во Храме?

– Который сгорел прямо во Храме, – упрямо поправил меня Кларенс. – Ты просто не ощущаешь разницы…

Он обреченно махнул рукой и замолчал. Некоторое время я ждал, не скажет ли он еще что-нибудь, но Кларенс лишь с беспомощным отчаянием смотрел в пламя, весело плясавшее в камине. Иногда его взгляд поднимался выше к полочке, на которой лежали три мешочка, напоминавшие кисеты. Это было несколько странно, поскольку принц никогда не курил.

– Объяснимся! – наконец не выдержал я. – Сначала ты говоришь, что я не должен ехать в Найт, а потом возмущаешься тем, что я чего-то не понимаю.

Кларенс неохотно оторвался от созерцания огня и устало посмотрел на меня.

– Я не могу приказать тебе, да и никто не может, – тихо произнес он. – Ты делаешь вид, что исполняешь поручение ее величества, но я-то понимаю, кто на самом деле посылает тебя в Найт. И я всего лишь пытаюсь втолковать тебе, что ты неудачный посол, поскольку стремишься измерить чуждый мир здешней меркой.

И тут я, каюсь, сорвался:

– А ты… ты, Кларенс, был хорошим послом?

– А я, – неожиданно твердо проговорил мой старинный друг, навеки опальный принц Кларенс, – я был только военнопленным, жалким военнопленным.

В дверь негромко, но настойчиво постучали, затем она приоткрылась, и в проеме показался один из слуг герцогини. Наши взгляды встретились, и я внезапно задался неуместным вопросом: где и когда я уже видел этого человека. Может в ту давнюю встречу в свите герцогини?

– Сэр Питер, – мне показалось, что он чуть помедлил, прежде чем произнести мое имя, – ее светлость приглашает вас к столу. Позвольте мне проводить вас.

Мы медленно шли по сумрачному коридору.

– Могу я узнать, – повинуясь внезапному порыву, спросил я, – в какой части замка находятся Зеленые покои?

– На нижнем этаже, – ничуть не удивляясь моему вопросу, на ходу ответил слуга. – Окна выходят прямо на площадь перед главным входом во Храм Ночи. Замечательный вид, особенно в дни казней.

Он остановился и, широко распахнув узорчатые двери, торжественным отработанным голосом провозгласил:

– Сэр Питер Крэг.

Комната, куда меня привели, не была столовой, скорее малой гостиной, где приглашенные дожидались выхода герцогини. Общество собралось уже в полном составе. Сам сэр Генри (я прежде встречал его при дворе королевы Марии), дочь с мужем, сын с женой, брат зятя, а также двое дальних родственников. Знакомясь с ними, я подумал, что, вряд ли, среди них есть настоящие “друзья ее светлости”. Насколько, я знал, Уайтхаузы были честными сторонниками королевы Марии, как законной наследницы престола, немало сделавшими для ее восхождения, и потому после ее смерти были вынуждены спасать свою жизнь. Герцогиня Найт приняла их, как и всех прочих беженцев, хотя они и не были ее единоверцами. Более того, заключая перемирие с королевой Елизаветой, она добилась для всех изгнанников права пользоваться доходами с вынужденно покинутых имений. Теперь, после поражения, моя государыня, была вынуждена его принять, хотя именно эта претензия герцогини и послужила одной из причин войны с Найтом.