– Так у тебя же парень есть? – удивлённо произношу.

Тем более, что это тоже хоккеист из “Ледяных волков”.

– Да, – соглашается подруга. – Но если откровенно – мне бы хотелось, – мечтательно поднимает глаза к потолку.

Не понимаю, как можно пускать слюни на такого самодовольного придурка и желать его соблазнить, заранее зная, что тебя ждёт на утро?

Хотя, Морозов красив, да. С этим не поспоришь. Эталон мужской красоты среди хоккейных игроков, а я их повидала множество, пока была в группе поддержки “Барса”.

– Да и зачем быть одной из многих, если можно быть единственной? – произношу задумчиво, смотря в окно на прохожих, торопящихся по своим делам. – Не понимаю.

– Ну быть одной из многих у Тима мечтают все, – подняв вверх указательный палец, Полина странно на меня смотрит. – А ты что, глаз на Мороза положила что ли?

– Скажешь тоже, – фыркнув, отвожу взгляд. – Просто не видела его раньше, вот и спросила.

– Он травмирован был, – Полина доедает десерт и откидывается на спинку стула. – Теперь восстановился и вернулся в команду.

Моё сердце делает кульбит, и я опускаю взгляд на опустевшую кружку, чтобы Полина не заметила моего смятения

Я помню этот цепкий прищуренный взгляд, направленный на меня. Помню те ощущения, которые он вызывал в моём теле – дикий восторг, первобытное удовольствие, поднимающееся из глубины души.

Глупо отрицать, что меня волнует Тимофей Морозов, что он вызывает совершенно новые чувства в моей душе.

Вот только мне не нужно внимание, я хочу слиться с окружающим миром, и чтобы больше никто и никогда меня не трогал.

5. Глава 4

Тим

Сегодня мы все еле выползаем из раздевалки после тренировки, такое чувство, что сутки отпахали грузчиками. Павел Сергеевич гонял нас по полной накануне решающей игры с “Ирбисом” – седьмой матч с этой командой, от исхода которого зависит, вылетим мы из плей-офф или выйдем в одну четвёртую финала.

Было велено всем идти по домам и отдыхать, вот только у меня другие планы – я стою на крыльце Ледового дворца в ожидании моей незнакомки. Группа поддержки заканчивает тренировку позже нас, и я уже задолбался торчать тут на виду у прохожих, но оно того стоит. Пора уже начинать действовать, если хочу, чтобы всё прошло так, как задумано.

В кармане вибрирует телефон, достаю его и кривлюсь, взглянув на экран.

Брат.

Не хочется разговаривать, но у нас вроде как перемирие, хотя я только делаю вид и исключительно ради матери после её многочисленных просьб и давления на мою сыновью совесть.

– Слушаю, – холодным тоном произношу, стиснув зубы.

– Привет, Тим.

Пауза, которую мне совсем не хочется заполнять, пусть говорит, что хотел, и отваливает.

– Надо поговорить, – вздыхает Матвей в трубку. – Хватит уже прятаться.

– Нам не о чем разговаривать, – отрезаю, уже пожалев, что вообще ответил на звонок.

Внутри всё леденеет, в груди поднимаются злость и обида, которые так и не утихли за несколько месяцев.

Я его ненавижу.

– Нам придётся поговорить о произошедшем рано или поздно, – снова включает деловой тон. – Мы семья, ты ведёшь себя по-детски.

Терпеть не могу, когда он включает старшего брата, показывая своё превосходство. Ещё бы – гордость семьи, успешный бизнесмен, не то что я, бездельник, гоняющий кусок вулканизированной резины по льду с неясными перспективами на будущее.

Да пошёл он! Делать вид, что ничего не случилось, я не могу, не могу общаться с ним как ни в чём не бывало. И ненавидеть его никогда не перестану!

– Если тебе надо, можешь написать речь и толкнуть её на семейном ужине, как ты всегда и делаешь, – сквозь зубы произношу. – Но без меня!

Сбрасываю вызов, от которого внутри словно вибрирует натянутая струна, сейчас порвётся, и я сорвусь, а нельзя. Несколько раз глубоко вдыхаю и выдыхаю, отбрасывая мысли о старшем брате, сейчас нужно сосредоточиться на другом.