– И с тех пор никогда не возникало желание бросить и заняться чем-то другим?

Не просто не возникало, я не представляю себя вне хоккея в каком-нибудь скучном офисе в костюме и при галстуке, перебирающим бумажки на столе. Это смерти подобно!

– Мама была против, но отец настоял, сказав, что это лучше занятий в какой-нибудь музыкальной школе, – усмехнувшись, вспоминаю споры родителей, которые идут до сих пор. – Что это воспитывает силу воли и упорство, так необходимые настоящему мужику. И с тех пор я в хоккее.

Вот только полюса мнений у родителей сменились. Теперь мама меня полностью поддерживает, а вот отец… он уверен, что я впустую трачу время, мне не стать профессионалом, потому что конкуренция слишком велика. И я не буду гонять шайбу до пенсии, а ведь жить на что-то придётся. Папа постоянно напоминает мне о необходимости работать по профессии, заняться чем-то стоящим, совсем не понимая моей страсти к этому виду спорта.

Однако я не загадываю настолько далеко, просто знаю, что без хоккея сдохну – это единственное, что мне нужно сейчас в жизни.

Борьба. Матч за матчем.

Стремления доказать отцу, что он не прав, вывели меня на совершенно другой уровень, и я намерен подняться ещё выше, чего бы мне это ни стоило.

– Никогда даже мысли не возникало бросить, – качаю головой, непроизвольно улыбаясь, вспомнив, сколько было счастливых моментов для меня, связанных с хоккеем. – Хоккей – это моя жизнь, без него я себя не представляю. А ты? Почему пошла в группу поддержки?

Повернувшись к Дине, вижу, как с её лица медленно сползает улыбка.

Снова мы свернули на опасную почву. Не знаю, что произошло, но это явно перевернуло её жизнь. Мне хочется сказать, что всё будет хорошо, что мечты сбываются, и за чёрной полосой обязательно следует белая, приободрить, вселить веру в себя. Но я просто молчу, понимая, что не имею права лезть с вопросами и советами, ковыряться в её душе. Только если она сама когда-нибудь не захочет поделиться.

Да и нужно ли мне это?

Да, Дина меня заинтересовала, она притягивает, как магнит, своей неприступностью и загадочностью, нежеланием делиться чем-то личным. Но в то же время сегодня я увидел её настоящую – оказывается, она умеет звонко смеяться, любит ванильное мороженое и радуется жизни без притворства и фальши.

С ней легко.

Настолько легко мне ни с кем не было.

– Наверное, чтобы перейти на новый этап, – Дина отводит взгляд, не позволяя смотреть ей в глаза. – Есть такие вещи, сталкиваясь с которыми, понимаешь, что оставаться собой, да и вообще жить дальше, очень трудно, – наконец смотрит на меня, и в её взгляде столько боли, что перехватывает дыхание. – Да, можно просто сложить руки и опуститься на дно. Но я выбрала борьбу. Это очень трудно, порой кажется, что непреодолимо, вот только свернуть с пути равносильно смерти.

Не знаю, что ответить на эти слова, я просто смотрю на собственные ладони, не в силах поднять голову.

Что я знаю о ней и её судьбе? Ничего.

Да по Дине и не скажешь, что в её жизни существуют какие-то проблемы. Только осознание сказанных сейчас слов царапает, заставляя отозваться какие-то неведомые до этого момента струны души.

– Конечная, – громким голосом объявляет кондуктор, и я благодарен водителю, что он подъезжает к остановке именно сейчас.

Потому что впервые не нахожу слов.

Не знаю, как реагировать на подобные откровения.

Мы с Диной встаём со своих мест и движемся к задней двери троллейбуса, держась за поручни. И когда транспорт останавливается, Дина резко поворачивает голову и произносит:

– Если ты поспорил на меня, не трать своё время, Тим.