Мелани повернулась, наконец, к нему. Лицо ее не выражало сейчас ничего, кроме холода, когда та смотрела на него.

-Я тоже не думала, что ты такая мразь и подонок. Решить отбить девушку у брата, чтобы сделать тому больно. Это точно подлость и низость, - в тон ему ответила она, - зато мы теперь точно знаем, что каждый из себя представляет, а значит, не будет лишних вопросов и ненужных ожиданий.

Дом удивленно вскинул бровь, так неожиданно ему понравилось, как она расставила все точки над «i». Мелани неожиданно оказалась так похожа на него, а не на Ала, как он думал в начале, что парень даже обомлел от этого осознания. В ней было столько же желчи, цинизма и бездушия, как было сейчас в нем самом. Хотя, если честно, Дома ее слова с намерением оскорбить ничуть не тронули и не зацепили. Парень лишь пожал плечами, вдруг понимая, что внутри него после слов Ала и всего этого появилась жестокость. Он вдруг осознал, что ему плавать на чужие чувства, даже на жизнь другого, включая брата, а важен только он сам, и больше никто другой не интересует теперь. А ему сделали больно, очень больно, и причем это сделал его родной брат, от которого можно было ожидать такое меньше всего. И только брат мог сделать это так, что ему было настолько больно, что он забыл себя и даже пошел на эту мерзость и низость. А все это значило, что ничего хорошего нельзя ожидать от чужих ему людей тем более! Даже от этой обманчиво-прекрасной девушки, которая так умело притворялась. Зато теперь она раскрыла свою прогнившую суть, и Дом был ожидал от нее только подвох и подставу. И Мелани ему тоже теперь было не жаль.

«Я наоборот оказал Алу огромную услугу, потому что избавил брата такой дряни, как эта Мелани»,- подумал Дом внезапно, считая, что даже сейчас все равно действует в интересах брата, даже если тот поступил с ним так гадко.

Хотя вдруг парень понял, что больше не чувствует сожалений от того, что будет один. Внутри была только пустота, которая заглушала все остальные ощущения. Ему сейчас было все равно.

-Я готова продолжить нашу игру, - сказала вдруг Мелани жестко, - но при одном условии: никаких поцелуев и тем более секса. Я согласна обниматься на людях, и Ал должен быть уверен, что мы пара. Настоящая пара. Но как только мы будем одни, ты не должен подходить ко мне ближе метра. Ты понял?

-Пойдет, - сказал Дом, и вдруг улыбнулся, - хотя я плохо понимаю, как быть парой без секса. Но да ладно. Кстати, через неделю у мамы день рождения. Мы с Алом обещали поехать домой. Он вряд ли откажется даже сейчас, не захочет огорчать родителей, тем более мать. Так вот, хочу спросить, ты поедешь со мной в качестве моей девушки? Ну, чтобы доказать ему, в чем ты там хочешь убедить, окончательно?

И он с сарказмом посмотрел на нее, словно это была проверка, умеет ли Мелани держать слово, не пойдет ли на попятную.

-Да, - выдохнула тихо девушка, уже идя на выход из комнаты. – Только не забудь, никаких вольностей иначе всему конец, - сказала она, полуобернувшись и стоя уже на пороге. - И мне абсолютно плевать на твои желания. Он должен забыть обо мне, а потом мы разбежимся.

-Все как ты хочешь, детка, - ухмыльнулся Дом, вальяжно ложась на кровать, в достаточно многозначительной позе и смотря на нее так, что любая другая уже бы вернулась и бросилась в его объятия.

Но Мелани лишь холодно развернулась и ушла совсем, не обратив никакого внимания на приглашение в его глазах.

Оставшись один, Дом уже мог не притворяться, полностью дав волю боли и отчаянию, что забилось внутри него сейчас. Он стал разбрасывать и кидать все, что попадалось под руку, рыча как раненный зверь. Но когда первый приступ агрессии прошел, то он вдруг почувствовал внутри абсолютную пустоту, а еще желание, чтобы его никто не трогал. И потому стал с маниакальным спокойствием складывать в одну кучу посередине комнаты все вещи брата, чувствуя, что готов выбросить те в окно прямо сейчас, но с трудом сдержался.