Издайте рык, не крик – рычание,
Пусть вас боится друг-актёр:
И зритель замер в придыхании,
Он вас боится и пленён
Искусством вашим тихой злости.
Он будет помнить вас, поверьте
Не день, неделю – целый год.
И не забудет эти нервы
И этот страх, и этот рёв.
Осталось что? Да, радость, счастье.
Их часто нам не достаёт,
И вам, актёры, кстати, тоже.
Так будьте с автором похожи
И расколите сердца лёд.
Вы поделитесь, как умели
В веселье проводить года
О ком написаны слова
В той маленькой и скромной пьесе.
У вас есть три часа, да-да,
Достаточное это время,
Чтоб сердце радостью залить,
Пусть вам её не повторить,
Так каждый раз изобретайте!
Улыбку глаз, подъёмы щёк,
Не нужен нервный здесь смешок,
Игрой друзей позабавляйтесь.
Я знаю: сложно, сложно вам
Смеяться вовсе не смешному,
Когда сто раз прочёл слова
Болит с погоды голова,
Иль с горем выбежал из дому.
Так получите же истому,
Играя так, как в первый раз,
Забудьте вы о речи, да!
Послушайте товарища слова
И от души посмейтесь,
Тогда и зритель вас поймёт,
И с вами дружно посмеётся,
И не кричите вы «хо-хо»,
А просто, вам как удаётся.
Не буду долго объяснять
Про мимику и жесты,
Известно это вам. Опять,
Импровизируйте, маэстро,
Не зажимайте в смехе скулы.
Так улыбаются акулы,
Но вы же люди! Так вздохните
Спокойным воздухом игры,
И наслаждайтесь, как и мы
Над автора задумкой. Bitte!
Не так уж сложно не кричать,
Себя послушайте, актёры!
Вам в жизнь дано то воплощать,
Таланты что писали много,
Что было жизнью и мечтой
Для них и современников.
Так дайте вкус нам жизни той,
Немного вдохновения
И вот, уже игрой пленён
И добрый зритель, и актёр,
И нет ни крика, ни потуг,
Где испытает верный друг
Печаль и горе, гнев и ярость,
Спокойный дух, любовь и радость.
июль, октябрь 2017
Ответ военному комиссару
Нет, не приму, не согласен.
Вы говорите: «Добро».
А я отвечаю вам: Гадость,
Морали противное зло.
Для защиты? Какая защита?!
Убийство, убийство, убийство!
Выстрелы, крики и кровь.
Не стоит ни жизнь, ни отчизна
Морали упадка сынов.
Вы говорите: «А как же иначе?»
А я вам отвечу: Я лучше умру,
Чем руки в крови людской замараю,
Чем совесть и душу задаром спущу
Прямо к Дьяволу в руки.
Ненавижу пулемётные звуки,
Разрывы гранат и крик матерей.
Уж лучше спокойно лежать у дверей
С чёрною дыркой в груди.
Не поймёте, упрямые, вы,
Насколько мне чистая совесть ценна,
Как стоимость жизни любой высока,
Как добряка, так подонка.
Да что говорить вам без толка?
Вы всё киваете, мол: «Говорите,
Мы вас послушаем, и дальше пошлём».
Но я вам скажу: «Берите, ведите,
Лучше в тюрьме быть, чем в поле с ружьём».
Вот вы говорите мне: «Мать и семья»,
А я отвечаю вам сухо: Какая-то мать
Жаждет сына обнять
Пришедшего с фронта домой.
И я не посмею ей слёзы ронять,
За то что не он, а я стал герой,
За то что какие-то жирные свиньи,
Сидящие сладко за длинным столом
Толкают мальчишек на фронт, на границы
Встречать там таких же мальчишек штыком.
Не правильно это, противно природе,
Закону и совести, Богу, тем паче.
Но вы, по старинке, не верите слову,
Но верите старым приказам, удаче,
Жестам тирана, вождя, самодержца —
Жёсткой, нещадной, могучей руке.
Вы – прошлое, вы – устарели,
Остались в далёкой великой стране.
Теперь от неё остался лишь запах земли,
Да армия всё ещё очень сильна,
Но толку! Страна! О, наша страна,
Как мало в тебе осталось любви!
Я же – не вы. Умею я думать,
Взвешивать, видеть, жизни ценить,
Знаю, что все приказы отчизны
Растят дураков, чтобы руководить
Было проще безмозглыми тварями,
Стадом баранов на голом лугу —
Это страна наша – люди-трудяги
Тщетно работают, тщетно живут.
Кто вырастает после года набора,
Службы в заброшенном Богом краю?
Злые, жестокие, наглые морды,