Обостренное чутье и владение ситуацией не обманули Лидию Михайловну. Разговор между генералом и губернатором шел именно об этом. О Минаеве, разумеется.

Накачанный Лидией Андрей Ильич не считал нужным скрывать за дипломатическими оборотами своего истинного отношения к мероприятию с директором комбината.

– Вы там у себя, в столице, нюх, что ли, совсем потеряли? – горячился Гусаковский. – Иван, ну ты сам пойми... – И он слово в слово цитировал выражения Лидии.

Будучи опытным оперативником, профессионалом, каковым и считал себя всегда Иван Иванович, он, разумеется, понимал, что люди, которым он поручил операцию, поступили не по уму. Может, дело бы и выгорело, кабы личность оказалась другая, – ну, хоть тот же приятель Минаева, журналист Елисеев. С такими все проще. Но и сдавать свои позиции генерал тоже с ходу не собирался. И пока губернатор, все больше распаляясь, убеждал его, что сделали крупную тактическую ошибку, Толубеев, наоборот, успокаиваясь, продолжал настаивать, что ничего страшного не произошло.

– Ты не горячись, – хмурился тем не менее генерал, – ну бывает и у нас... ничего не поделаешь! Идеальных исполнителей становится все меньше. Чуть где сунется с собственной инициативой, глядишь, и прокол. Но все это не страшно. У тебя какая цель была? Какую задачу ты ставил, вспомни? Тебе необходимо было выиграть время? Вот оно у тебя и есть. А директора твоего, раз уж вы тут не могли обойтись без лишнего шума, мы подержим да и выпустим в конце концов. Еще и извинимся, кое у кого это хорошо получается. Ты гляди, Андрей, тут в другом главное! Человек сидел? Так точно. По ошибке, говоришь? А кто ж тебе поверит? Ах извинились? Но это же еще проверять, братец, надо! А кто этим будет заниматься? Никто...

– В том-то и дело, что никого у нас не волнуют частности! Надо в корень глядеть! Убрали! Почему? А-а, вот оно в чем!.. И пошла-покатилась волна... дерьма.

– Черт вас дери! – в сердцах воскликнул генерал. – То вам не так, это...

– Сам же понимаешь: без ума сделано! Вы там, Иван, не в обиду будет тебе сказано, похоже, привыкли со всякой швалью дела иметь. Вот ей действительно – или наркоты, или патрона в кармане вполне достаточно. А здесь – политика! И я тебе предупреждал! Ты знаешь, что мне нынче эти ходоки с предприятия заявили? Прямо в лицо! Мы, говорят, петицию от всего нашего предприятия в Москву отправляем! В защиту Минаева! И эту провокацию тем, кто ее придумал и, соответственно, осуществил, с рук не спустим! Вот так! В открытую! И я почти уверен, что если вопрос встанет именно в такой плоскости, к кому, думаешь, у вас наверху в первую очередь прислушаются? К нам с тобой? Как бы не так! К народу! Это сейчас для всех – и Кремля, и правительства, и прокуратуры – важнее всего! И я не исключаю, что мгновенно вспомнится и Валерка-покойник, и много чего другого. Во когда дерьмо-то хлынет!

– Слушай, Андрюша, – сменил тему генерал, – а как там наша с тобой подружка? И полковник мой?.. Уж не натягивают ли они нам с тобой носы, а? – И Толубеев оглушительно расхохотался.

Улыбнулся и Гусаковский.

– Не бойся, – успокоил он, – я их специально не звал поначалу, хотел с тобой с глазу на глаз. Сокровенное, как говорится, высказать... обменяться.

– Да я ж вон как понимаю твои заботы! Иначе с чего бы я примчался-то?

– Ну, мне мог бы этого и не говорить. Первый год, что ли, знакомы? А насчет подружки... Давай кликнем, у нее, по-моему, тоже кой-какие соображения имелись по данному вопросу. А что ты говорил по поводу своего полковника? Он как?

– Мой человек.

– Ну-ну... – Губернатор поднялся из кресла, подошел к двери, открыл ее и сказал: – Лидия Михайловна, вы все на телефоне висите? Ну валяйте, как закончите, заходите. И вы, Сергей Юрьевич, тоже. – Вернулся к своему креслу, сел, хмыкнул чему-то своему и покачал головой.