Меня отпустили к себе, как ненужного свидетеля. Я бы рад был посидеть опять в компьютере, но не мог. Первый раз компьютер не увлекал меня. Потрясение этого вечера было настолько сильным, что я не мог уснуть всю ночь. То есть, я не помню, спал я или не спал, но ощущение сна отсутствовало. Папочка! Что же ты наделал!

Результатом ночных разборок предков стало решение переехать жить к дедам, то есть к маминым родителям.

Утром мама сказала нам с Машкой, что мы переезжаем к дедушке и бабушке, что коттедж этот фактически принадлежит отцу, а он от нас ушел, поэтому мы не можем больше здесь жить. Мы пошли паковать вещи. Машка тихо плакала. А я думал, что это неплохое решение. Хоть коттедж и классный, но находится он далеко от школы и детского сада. Раньше Машку возил отец, и меня подвозил. Теперь возить Машку буду я и не на машине, а на маршрутке. А от дедушкиного дома гораздо ближе получается.

На следующий день приехал дядя Миша и перевез нас. Так закончилась наша крутая жизнь в крутом доме.

В школе все сразу все узнали. Когда я зашел в класс после каникул, девчонки сразу стали шушукаться. Я чувствовал себя не в своей тарелке, мягко говоря. Эх, отец! Он что не мог уйти к какой-нибудь другой тетке? Так нет же – выбрал маму Вовки.

Вовка – белобрысый парень, учится в параллельном классе. Вот тебе и ситуация. Ну, ничего. Главное в таких ситуациях не подавать вида, что тебе плохо. Как в сказке про Морозко. Он ей минус 20, а она тепло, Морозушко, тепло. Он ей минус 30, а она опять тепло, Морозушко, тепло. Так и я старался сохранять спокойствие и внешнюю беззаботность, даже учиться лучше стал. Но, все равно, я никак не мог поверить, что все это случилось со мной. Я просто ничего не понимал. Теперь отец будет возить Вовика в школу. А не меня и Машку. Что с тобой, папа? Нет. Никогда в жизни я так не поступлю.

Мама вскоре заболела. У нее не было сил работать. И плакать. Но она все равно плакала. Каждый день. И словно таяла, стала какой-то бледной и очень худой. Я разозлился и объявил отцу бойкот. Деды очень переживали, ведь мама – их дочь. И только Машка, предательница, общалась с отцом и даже ждала его. Раз в неделю по выходным он брал ее на целый день – в кино, в цирк, словом, Машка отрывалась по полной программе. А когда возвращалась, я пытался ее воспитывать:

– Опять ездила развлекаться, предательница!

– Я не предательница. Я маму люблю.

– Мама плачет, а ты с ним и с этой теткой… Как ты не поймешь, что этим ты еще больнее маме делаешь и мне.

Машка насупилась и взяла на руки кошку Царапкину. Так она делала вид, что обиделась. Кошка, вернее, Кощенка Царапкина, появилась в доме дедов три года назад совсем маленьким котенком. Бабушка нашла ее в подъезде под своей дверью. Котенок был весь больной, худой, словом, бабуля пожалела его. Сперва он сильно царапался и был назван Царапычем, но когда точно был идентифицирован пол, получилась Кощенка Царапкина. Она так и осталась такой же худой и невзрачной кошкой, но была очень доброй и терпеливой, словно нас благодарила: «спасибо, что взяли». Машка что только с ней не выделывала, когда маленькой была. Но Царапкина когтей не выпускала. Никогда. А теперь они друзья навеки. Машка играет с ней как с подружкой, одевает ее как куклу и даже целует ее.

– Не закрывайся своей Царапкиной, когда с тобой старший брат разговаривает.

Машка бросила кошку. Царапкина стала тереться о пакет у Машкиных ног.

– Подарков надарил, да? Я тебе говорил, не бери ничего от него. Он раньше тебя в сад возил, а теперь Вовика в школу возит. А свои-то дети пусть, как хотят, так и добираются.