– Ты меня не в морг везешь? – очнувшись я начал разглядывать улицы. – … А чего мы У Софии его телефон не попросили?!

Такси остановилась у полицейского околотка. Мы стояли у входа, пока к нам не вышел парень в штатском

– Тут такое дело. У нас есть один засоня, как проснется, так ему черти мерещатся. Короче, он не был в курсе, что мелкие кражи декриминализировали, ну и закрыл его. Мы этому типу хотели вменить, что матерился в общественном месте. Потом сопротивление. И все упустили.

– Он на продлении? – спросил Холмов.

– Я говорю, все упустили. Никто не хочет заниматься, на меня скидывают. Что, жаловаться не будет?

– Так вы его регистрировали под разными именами и с разными преступлением?

– Он все равно имя свое не говорит. Говорит, конечно, но разные. Мы их и записываем.

– Рискованно, – вмешался я, абсолютно не понимая, о чем речь. – Еще раз, на чем взяли?

– Кража в универсаме. Ту такое дело, регистраторы на наряде не работали. И в магазине видеонаблюдение накрылось. Начальник сказал, что он решил с вами вопрос, и жалоб не будет. Жалоб точно не будет?

– И кто такое придумал – регистрировать в базе каждый день с другим именем и преступлением? – спросил Холмов.

– Тут такое дело. Начальник сказал отпечатки по-любому снять. Снимем, и потом уже отказное, – вместо ответа сказал парень. – Жалоб не будет?

– Били? – снова вмешался я.

– За что? Он спокойный.

– Отдай его нам, и жалоб не будет, – сказал Холмов. – Считай, что снимаем проблему полностью.

– Только отпечатки сможем снять через полчаса.

– Мы с ним побудем, поговорим, чтобы потом жалоб не было.

– В камере?!

Мы молча просиделив коридоре около час, дожидаясь, пока снимут отпечатки. Холмов сказал было, после того, как он сравнил фотографию на телефоне с мужчиной стоящим посреди камеры, что мы детективы, нанятые его женой Софией, и чтобы тот рассказал свою версию событий в любой последовательности, но осекся от моего яростного шипения.

Мы не только молчали, но и не смотрели друг на друга, словно я запретили еще и переглядываться. Так мы прошли через процедуру снятия отпечатков. Так ждали, пока он смоет остатки краски в туалете. Так отходили от здания полицейского отдела.

– Такси будет через шесть минут, – сказал Холмов мужу Софии. – Рассказывайте. Можно не по порядку.

Тут мы заметили подбегающего к нам парня в штатском. Муж Софии окаменел и начал смотреть куда-то в сторону.

– Такое дело. Пусть подпишет. Что не имеет претензий, – сказал он, прерываясь на глубокие вдохи и протягивая Холмову листок бумаги.

– Начальник в курсе? Это ты на себя явку с повинной написал, что человека незаконно свободы лишал, – Холмов, выровняв стороны, аккуратно сложил листок, порвал и отдал парню. – У него жалоб не будет, зато у прокуратуры сразу вопросы возникнут, как бумажку твою увидят. Ты в следующий раз с начальниками почаще советуйся.

Нет, Холмов точно чей-то родственник, если так раскомандовался.

– Я все мог предусмотреть, кроме того, что меня будут так держать в полицейском участке, – сказал муж Софии.

– Посмотри на себя. Выглядишь, как порядочный человек. Очень подозрительно. Я тоже бы такого держал по максимуму и пытался все о нем пробить.

У мужа Софии были близко посаженные глаза, которые мне показались мне карими, каштановые кудрявые волосы. Софию можно было понять – абсолютно нездешний тип лица. Дождавшись, когда парень отойдет далеко, он начал говорить. Почему-то его рассказ начал выстраиваться в виде таблицы. Таблицей и в памяти сохранился.

Он программист, был начальник на проекте. После того, как стал работать из дома и не вернулся в офис, дела пошли плохо. Сроки срываются, сбои множаться. Ни он, ни команда не могут устранить баги уже долго, очень долго.