– Роксана, у тебя нет резинки для волос. Ненавижу, когда волосы лезут в глаза, – произношу я, выходя из ванной. В комнате Маркус. Ну что ж. Выглядит он каким-то другим. Сколько я его не видела? Час? Два?

– Спасибо за одежду, – равнодушно произношу я. Он молчит и только разглядывает меня.

– Я не хочу, чтобы ты меня ненавидела, – его голос скрипуч, будто ему больно произносить каждое слово. – Я хочу, чтобы ты знала, я не бросал тебя…

– Не хочу об этом, – отрезаю я. – Сто лет прошло. Что было, то было, – засовываю руки в задние карманы джинсов и, опустив глаза, переступаю с пятки на носок. Откуда столько робости взялось? – Я останусь здесь… сейчас. Никакой попытки сбежать, обещаю, но в обмен я хочу свободы. То есть я не хочу, чтобы меня запирали. Хочу увидеть свои картины. Хочу рисовать. Это все, что у меня есть.

Он не двигается с места. Я тоже. Даже не рискую поднять на него глаза. Слышу, как он вздыхает.

– Мы подготовили твою комнату. Там все есть. Твои картины, краски, холсты…, – я позволяю ему поднять мою голову за подбородок. Он заглядывает мне в глаза. – Не было дня за все эти сто девять лет, когда бы я ни вспоминал тебя. Я искал тебя все это время. Знаю, тогда я оставил тебя, но, если ты захочешь, я расскажу, почему все так вышло. Для меня главное, что ты сейчас здесь. Я хочу заботиться о тебе СЕЙЧАС. Это не восполнит все те годы, но… ты мне нужна.

От его слов по моему телу бегут мурашки. Синие глаза затягивают меня в бездну. Я не могу ни пошевелиться, ни ответить ему. «Теперь ты не одинока», «Ты мне нужна». Он даже дышать перестал.

– Я уже не злюсь, – отвечаю я ему. На самом деле я вообще мало что ощущаю. Наблюдаю, как на лице Маркуса напряженное ожидание сменяется заметным облегчением. Я прямо чувствую себя Матерью Терезой. – Выдохни, – серьезно произношу я. – Не хочу быть причиной твоей смерти.

Улыбка на его лице расплывается медленно. В какой-то момент мне кажется, что он сейчас поцелует меня. Поспешно делаю пару шагов назад. Мне нужно личное пространство.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Маркус.

– Эм-м… нормально, спасибо, – кажется, мои щеки краснеют. Без подруги я явно сдаю свои позиции.

– Может тебе стоит отдохнуть?

– Нет! Я в порядке. Правда. Уж точно лучше, чем … тогда. Кстати, сколько я уже тут?

Поднимаю глаза, только чтобы встретиться с серьезным взглядом воина. Что я не так сказала?

– Десять дней.

– Десять??? – я буквально задыхаюсь. – А… а у них… сколько они меня держали?

– Пятнадцать дней, – его голос просто ледяной. Я ежусь. Мне казалось, что у них я была намного меньше. Пятнадцать дней! Я от силы помню несколько моментов. От осознания потери времени, я просто замираю. Мое тело охватывает паника. Они накачивали меня чем-то, вводили какие-то препараты, давали мне время заживить раны, чтобы потом снова ломать мои кости, снова избивать… Они насиловали меня? Мне нужна Роксана.

– Марианна? – слышу я над своим ухом и вскрикиваю, отшатнувшись. Я даже не заметила, как он приблизился. – Эй, тише. Ты в безопасности. Теперь ты в безопасности.

– Я… я просто… Мне нужно поговорить с Роксаной, – мне кажется, я готова разрыдаться. Что если я беременна? Что если… – Ваши… то есть… черт! Вампирши могут забеременеть?

От его рыка у меня мурашки по коже.

– Посмотри мне в глаза, – произносит он, хватая меня за плечи. Я подчиняюсь ему так легко, что сама поражаюсь. – Кто это сделал?

Я не сразу понимаю, что он имеет в виду.

– Нет, – мотаю я головой, – я не знаю. Я не уверена. Я не помню, – на последних словах слезы застилают глаза. – Просто я не помню… все так темно… я не помню. Я не знаю, что они со мной могли делать.