– Вас к себе зовет его Утонченность, – строгим тоном заявил солдафон.

– Он уже здесь? – спросил Демих.

– Только что осмотрел залы и вышел во внутренний двор.

Все трое устремились в противоположный от арочного входа конец галереи. Выйдя во внутренний дворик, перед ними открылся прекрасный сад. Все растения были высажены по кругу, большинство деревьев были весьма экзотичными, от них шли очень приятные запахи.

В середине сада стояла мраморная скамейка, поверх которой лежали мягкие подушки разных цветов.

Вдруг из-за кустарника поднялся человек невысокого роста лет шестидесяти, с очень ровной, выстриженной бородкой, усами и аккуратной короткой стрижкой. Его худощавое тело закрывала фиолетовая туника, по среди которой были вшиты озолоченные полосы и мелкие изумруды.

– Что вы предпочитаете: пение или свиное жаркое? – Арта хотел было ответить первым, но человек в фиолетовой тунике его прервал:

– Твой ответ я знаю, особенно перед обедом, а вот что касается наших гостей… Возможно – это люди, у которых есть вкус, утонченность и понимание граничащее с волшебством. Моя жена хочет поставить посреди этого прекрасного сада, большой мраморный стол. Ее так и тянет ко всему, что нелепо. Я горю желанием завести сюда певчих птиц, думаю как их здесь удержать.

– Очень разумная идея, ваша Утонченность, – заметил Демих.

– А что думаете вы, мой молодой друг?

– Ваша утонченность, прослушивание хорошего пения положительно влияет на все органы, в том числе и на желудок.

– Ушлые и изворотливые. Но на компромиссы я не пойду. Устрою певчий сад, поставлю статуи и никаких столов, – уверенно произнес Аэстет, подошел к Демиху и глядя ему прямо в глаза медленно проговорил: – Надо быть справедливым – хотя бы раз. Не знаю как вы это делаете, но мозаика вновь ожила. Хорошо было бы построить новые фонтаны в саду. Что ты на это скажешь?

– Ваша утонченность, главное соблюдать правила, слишком большое количество фонтанов опасно для вашего дворца. И к тому же воды из бассейна, можно использовать только для мрамора, прочих камней и металлов. Ни в коем случае нельзя опылять ими сад, животных или принимать в пищу.

– Возникает вопрос: полагаю их можно использовать и как яд?

– Не быст… не самый эффективный, ваша утонченность, – запинаясь проговорил Демих.

– Такие мысли дорогой мой друг, это очень прискорбно, – Аэстет резко перевел взгляд на Арту. – Не правда ли?

Солдафон укоризненно посмотрел на гостей. В воздухе повисла угрожающая пауза.

– Прошу вас не усматривать в том, что я говорю какую-то подозрительность мой друг Демих. Есть нечто которое вы безусловно от меня скрываете, но ваши заслуги пока держат вас на плаву. Мозаики прекрасны! – договорив, Аэстет прошел к входу в галерею, откуда напомнил Тнаку: – А вас молодой человек, я жду сегодня вечером в правом крыле. Лиса тоже здесь будет. Присмотрите за детьми, точнее за няньками. Поблагодарим за все жертвы, которые они приносят денно и нощно ради блага этих маленьких сорванцов.

Арта последовал за Царем, не забыв напомнить оставшимся в саду гостям, чтобы они здесь долго не задерживались.

У Демиха взмокла вся туника. Тнак тоже вспотел, выйдя за стены дворца он снял прилипшую к груди рубаху и подвернул свои темные шелковые штаны до колен. К тунике он никак не мог привыкнуть. Ее на острове насаждал Аэстет. В детстве он высмотрел этот наряд на каком-то праздничном представлении острова Брани.

– Ты думаешь что новые фонтаны могут разрушить дворец? – на ходу спросил Тнак.

– С чего бы это вдруг? Но если выполнять каждую прихоть Аэстета, скоро фонтанами будет заставлен весь остров.