И я начинаю, давясь, его есть, потихонечку, полегонечку – прислушиваюсь: ведь чёрт знает мой организм, вдруг затошнит, а то ещё хуже – вырвет. Нет, ничего, осваиваю помаленьку… Помогла очень вкусная селёдочка, которой я периодически перемежала насильственное поедание надоевшего блюда. И ещё – самое главное-то забыла! – я себе внушала, что винегрет-то четыре дня назад был просто умопомрачительно вкусным (я вообще очень неплохо готовлю, когда я работала в Штатах, тамошний народ считал меня суперским поваром, но я думаю, что это слегка преувеличено и только потому они так думали, что у них вообще еда очень невкусная в принципе).

И когда я доела последнюю ложку, я поняла, что сила воли у меня – это нечто! И вспомнила прямо противоположное – как я съела в гостях целый обед, будучи дико сытой, но моя хорошая знакомая, которая меня им угощала, сказала, что если я его не съем, она знать меня не желает, а я по слабости натуры не могу обидеть человека, так уж воспитана… И я его в себя впихнула, хоть, несмотря на то, что всё было очень вкусно, но в меня не лезло – в желудке элементарно не было места. Но это уже совсем другая история.

Я дошла до ручки. Уже несколько дней я не могу ходить. И сегодня утром Мухаммед отвёз меня по моей просьбе в госпиталь.

Сначала мы ткнулись в какое-то шикарное заведение, где от меня, как иностранки, потребовали 60 долларов за приём у врача. Естественно, это было неприемлемо. Потом мы поехали в какое-то жуткое заведение, где была масса народа. Нас принял врач за 50 тугриков (это 7 долларов). Он померял мне давление. Оно оказалось близко к трупному. И послал на анализ крови. На этом его отрабатывание денежек было исчерпано.

Здесь тоже пришлось выложить денежки, чуть побольше, но, по крайней мере, выяснилось, что а) гемоглобин у меня в три раза ниже положенного б) сахар улетел в заоблачные дали (хотя с ним всё всегда было в порядке) в) анемия у меня в последней стадии.

Потом начались хлопоты Мухаммеда по впихиванию меня в госпиталь. Это продолжалось до вечера. Я не собиралась там лежать, потому что день лечения стоил немыслимые деньги (которых у меня нет – и вообще никаких нет). Врач сказал, что нужно откуда-то привезти литр крови и влить его в меня двумя порциями. Это как минимум, чтобы я хотя бы «встала на ножки».

Мухаммед забрал последние 100 долларов и поехал за кровью. Потом мне поставили капельницу. Но я как вспомню город Темрюк – и вот этот бордель… Это небо и земля. Там медсёстры бегали каждые 5 минут и справлялись, как мне. Здесь не подошёл никто, хотя Мухаммед уверял, что дал медсестре деньги. Но он вполне мог соврать, а деньги прикарманить, не уверена, что и насчёт крови за 100 долларов он не нагрел руки. Ну да ладно, без него я бы никуда не попала.

Пришлось, когда кровь кончилась, выходить, волоча капельницу за собой и долго орать, призывая медсестру. Впрочем, насчёт орать – меня было не слышно, потому что этот госпиталь – не больница, а бордель: орут они в коридоре по-страшному, как в джунглях или на базаре, мужчины, женщины, орут как в дурдоме, тут же бегают многочисленные дети и визжат, как резаные. Напротив окна – кафе, и оттуда несётся тяжёлый бум-бум. И так всю ночь.

Короче, чтобы не сойти с ума, я ушла домой, благо это недалеко. А утром пойду за второй порцией крови.

Мне стало чуть-чуть получше, но совсем чуть-чуть. Они меня спросили – есть ли у меня какое-то кровотечение. Женщина я пожилая, давно уже ничего такого нет. Значит, сказали они, гемоглобин и анемия у меня от того, что я голодаю. Правильно. Поэтому я никогда не выздоровею. Скорее, наоборот. Так что ещё немного, и кто-то лишится моей прозы, которую любит читать, а кто-то будет счастлив, что наконец-то эта несносная Гайдученко гикнулась…