Тут он проснулся. Лучи рассветного солнца, выглянувшего над холмом с другого берега, продираясь меж стволов берез и сосен, через стекло небольшого окошка светили ему прямо в глаза. Поначалу он испуганно уставился, – ничего не понимая и не соображая, где он вообще находится, – на силуэт своей лайки в нижней половине окошка. Видимо, он во сне действительно пел в полный голос, так как выражение морды Рекса было такое, что Никита, постепенно начиная приходить в себя, громко рассмеялся. Недовольный смехом своего хозяина, собака, как бы изображая равнодушный вид, зевнула и исчезла из проема окна.

Никита чувствовал себя вполне хорошо: боль за грудиной ощущался только при глубоком вдохе; попробовав покашлять, он отметил, что ломота не такая острая, а першения и вовсе нет. Также, если раньше с утра он просыпался всегда весь в холодном поту, то на этот раз ничего подобного не наблюдалось.

Завершив все утренние мелкие подготовительные собирания перед первым выходом на добычу соболя, Никита оделся по погоде – на улице прилично похолодало – и вышел из своей основной базовой избушки с необъяснимой уверенностью, что день этот и все последующие будут удачные. Эта внутреннюю убежденность каким-то образом сразу же, как и положено настоящей лайке-соболятнице, почувствовал Рекс, уже поджидавший возле дверей и еще до появления Никиты время от времени заглядывавший в окошко. Собака тут же рванула вперед по путику в тайгу, потом вернулась, сделав дугу, потом снова зигзагами побежала в другую сторону, всем свои видом показывая, что энергии и настроения у нее хоть отбавляй. Никита закрыл дверь на железную щеколду, – медведи у него на участке его давно уже не донимали, и к тому же они в это время уже лежали по своим берлогам, – и направился вслед за Рексом.

Предчувствия Никиту нисколько не обманули: спокойно и без всякой лишней суеты он за четыре дня добыл двадцать два соболя, что было настоящим рекордом в его охотничьей практике. «Если так пойдет, – думал он, возвращаясь после четырехдневного отсутствия на основную базу, – и если большого снега не будет хотя бы недели две, то можно будет уже за это время выполнить практически свой средний годовой план». В первый день, почувствовав в ногах силу после постоянной ломоты в костях, Никита спустился по Нымде вниз по правой ее стороне до одного из проходных избушек и добыв при этом четыре шкурки. На следующий день он поднялся уже вдоль притока Нымды до следующего домика, добыв сразу семь соболей. На третьи сутки, встав засветло, он совершил переход до избушки в верховьях другого притока Нымды, и уже вдоль этой речушки спустился вниз до второй проходной избушки на Нымде выше по течению от основной базы. На берегах этого притока он добыл шесть соболей.

Ночью Никита снова почувствовал, как на него, словно свинцовая туча, наваливается его страшный недуг. Утром же проснулся он, после прерывистого тяжелого сна, весь липкий от холодного пота. Опять боль в коленях и ломота в костях при ходьбе! Но надо было держаться, и Никита, на этот раз передвигаясь вдоль только одного берега, все же добыл пять соболей. Даже Рекс был просто на седьмом небе от постоянной удачи, и от того, что хозяин на его доносчивый голос после обнаружения зверька всегда поспевает вовремя и не промахивается. А то перед этим походом Никита из-за слабости умудрился несколько раз промахнуться и не попасть с довольно близкого расстояния по глухарям, что для лайки было очень обидно и непонятно.

Добравшись перед самым закатом до основной своей базы, Никита весь обессилевший, снова борясь с приступами кашля, сварил себе ужин из добытого по пути рябчика, покормил Рекса и затем занялся обработкой шкурок. Закончив все дела, в положенное время он вышел на связь по рации, чтобы дать знать о себе Тане и послушать, о чем говорят другие охотники. Как обычно, среди суматошного одновременного гомона множества голосов, ставшего давно привычным, Никита сразу узнал голос своей жены. Как могли – перекинулись, перекрикивая и повторяя по нескольку раз, обычными, но такими нужными друг для друга, простыми фразами о детях и о здоровье. Тут же охотники из Сайгира и знакомые по эфиру промысловики из ближних по сибирским меркам участков стали интересоваться о том, как прошли первые дни начала сезона. Никита уклончиво ответил, что вроде появился соболь и можно надеяться на вполне хорошую добычу.