Я очнулся в холодном поту в том же зале: Сандо де Пюри пробудил меня.

– Ты видел ее?

– Кого? – в жутком головокружении и непонимании спросил я.

– Налетевшую смерть и пустоту, которая завладела теми краями.

– Да, я видел – дрогнувшим голосом ответил я. – Но почему выжил именно я, а не кто-то другой, и, вообще, что, что это было?

Помолчав немного, Сандо де Пюри ответил:

– Это твоя кровь отогнала ее. Голубая кровь священна. Она течет в твоих жилах. Получена тобой от твоей матери, полубогини – продолжательницы древнего рода. А тот юноша – ты, лишь в ином обличии.

– Но я же…

– Ты пришел к нам из иного мира.

– Вы убьете меня?

– Церковь всегда наказывает людей за грехи, но ты чист, зачем же нам тебя убивать? Ведь ты ни в чем не провинился.

– Тогда зачем же я здесь?

– На все свое время, – вынув, непонятно откуда, деревянный крест, он медленно отделил нижнюю часть, и оттуда выдвинулось спрятанное лезвие, напоминающее небольшую иглу, только грубо заточенную с обеих сторон. Взяв мою ладонь, он провел по ней клинком, слегка порезав ее. Не знаю почему, но боли я не почувствовал. У меня на руке тут же выступила синяя, почти голубая, кровь. Я увидел ее впервые. И правда, ведь за все время пребывания здесь я ни разу не порезался. Даже когда я свалился на крышу той лавки, то не обнаружил на себе ни единой царапинки – лишь спина побаливала.

После содеянного Сандо де Пюри спрятал лезвие в деревянный крест, служивший ножнами, и резко бросился на колени:

– Ты видел ту боль, страх и гибель! Совсем скоро оно снова приблизится сюда, и тогда мы уже ничего не сможем поделать. Надо предотвратить все завтра, на рассвете. Второго шанса не будет! Сын короля – наследник престола – Мелицио Третий тяжко страдает от неизлечимой болезни. Точно такое же было и тогда, перед теми руинами. Мне уже 83 года. И когда я был еще юнцом, меня послали к настоятелю другой церкви для участия в обряде. Тогда мне чудом удалось спастись оттуда. – Фризо! Услышь же. Единственный, кто в силах исцелить младшего наследника, это ты. Исцелить смертью. Убив, ты избавишь его от мучений, взяв на себя всю тяжесть его грехов. Он знает сам, что иначе его ждет превращение и жуткий конец его греховной жизни. Будь же благоразумным и соверши это!

Мои мысли спутались, словно шерстяные комки. Про какое еще благоразумие он говорит? Этот человек толкает меня просто на постыдное убийство, недопустимое для священника.

– О Фризо! Я молю тебя, молю изо всех своих сил, стоя на коленях, не только от себя, а и от всей нашей провинции: убей наследника Мелицио Монтегрю. Сына, который покушался на сам трон! Одна его рука уже чернеет: превращение началось! Так же, как и начался конец нашего мира. Это его кара за все заговоры, ложь…, а самое главное – за брак с племянницей ради власти. Грехи, не подлежащие оправданию. Которые подобны глыбе, тянущей в бездну. Но только не для тебя, не для того, в чьем теле течет голубая кровь…

– Нет! – громко воскликнул я. – Ты спутал священника с убийцей! Я отпускаю грехи, а не совершаю их. Только Бог может осудить или простить кого-то, а не ты и я.

– Твоя миссия – лишь перенять этот грех! – раздраженно воскликнул Сандо де Пюри.

– Но какой ценой?!

– Услышь же, Фризо. Он сам, понимаешь, сам, третий раз пытался наложить на себя руки. Насилие держит власть, власть приносит богатство, богатство подкрепляет насилие. Это вечный круговорот, который нельзя остановить.

Причем, самая главная структура – власть. Пока мои уста еще могут говорить, я прошу тебя сделать это. Ведь если не ты, то никто не совершит этого. Слышишь, никто! Ты должен. Выбери же правильный путь. На секунду остановившись, он продолжил. Было видно, что каждое слово дается ему с трудом: