Ток прошибал так, шо аж тапки дымились. Крик – единственное, что вылетало из тела. Сеня резко отлетел и упал, сложившись в складочку…

Арсен начал труситься и хвататься руками за материю вокруг. Резко открыв глаза, он понял, что находиться в купе и мчится по тонким рельсам, в столицу.

Музыка в наушниках долбила его барабанные перепонки. И вдруг, как будто из неоткуда, пустился дождь. Лило, шо с брандспойта. Сеня взглянул в приложение с прогнозом погоды и понял, что гидрометцентр обманывает. На картинке показывало чистое и звездное небо. Дождь усиливался.

Никогда не приходило в голову, что покинув этот «Мухосранск» может стать не по себе.

Сеня не дал покатиться слезам ниже века и втянул их назад, в себя, глазами. Он не плакал на людях. Голова повернулась в сторону окошка и Арсений прилёг на бывалую подушку, сделав музыку на полную громкость, шоб не слушать стука колёс об рельсы.

Чух-чух, чух-чух. Заебало. Хуже, чем перфоратор!

Заснуть он не мог. Сеня наблюдал за дорогой, чтобы вдруг не пропустить свою остановку.

Периодически, он поглядывал на людей в комнатке и радовался. Сам не мог понять, что вызвало у него такие эмоции, но Сенька был в восторге.

Арсений так замечтался, что совсем завтыкал как заехал в столицу. Подварился однако. Поглядывал на широкие трассы и не мог раздуплиться после чудесного сна.

Дышать стало как-то иначе. Легче. Глубже. Он смотрел по сторонам, с открытым ртом, думая как четко пройдёт его студенческая жизнь.

Ведь Арсений человек творческий. Представлял как будет движковать и творить, творить и движковать. В его голове были флэшфорварды не хуже, чем в американских фильмах. Пред ним вырисовывалось всё в самых ярких красках…

Как на куражах в клубе девчонку тискает, как на студии творит новый всплеск искусства, и как жизни радуется, улыбаясь людям в лица. Чувство, что вокзал близко, не подводило его.

Вдруг он почувствовал резкую и режущую боль в животе. Это была не срачка, а что-то намного хуже.

Перекусить бы едой домашней. Уже соскучился. Выкупив это, он сразу полез в рюкзак за бутербродом. Мама сделала.

Колбаса вперемешку с сыром и огурчиком входили в его ротовую полость, будто с голодовки годовалой; а запах какой поднялся. Ойойой. Разом он раскрыл следующий и повторил ритуал.

Сеню ни капли не попустило. Боль начала пульсировать сильнее. Изнутри он кричал так, что аж перепонки рвались, но внешне он не издавал ни еденной эмоции:

– Будто булоньку с иголонькой проглотил… – подумал Арсен.

Прошло лишь мгновение, а поезд уже припарковался на платформе: «Девять и три четверти».

Сеня подварился с такого расклада и выполз вслед за сумками, не давая себе скрутиться.

Щас бы ещё выход с этих лабиринтов найти. Туда-сюда. Чих – пых. Манёвр. Загруженный, шо ослик, Сеня дрифтовал по вокзалу не хуже гонщика-макаронщика.

Баулы отбивали ритм по ногам, мешая нормально газовать по столице, но Сеню эти препятствия мало колыхали.

– Вау! – Кружился Сеня, словно на тошнилке. – Какой огромный вокзал… Ну всё – жлоб в столице! Гагагагаг.

Здесь и поинтересней было. Снова цыгане наводили движуху. Повсюду стояли мафы, магазы, бабульки банчили контрабандными сижками, пирожками, игрушками и всякой всячиной; словно циркачи, на одном колесе, гоняла местная молодёжь, с беспроводными ушами; грязные разводилы и попрошайки; бывалые типы, которые брали хитростью, но это уже другой движ. Трафик ебейший.

– О! Метро!

Боль ещё и обострялась – злодейка. Может, это так какать хочется? Ой не факт!

– Это надо бы такси словить… – поставив сумки, – а где?

Честно говоря, ему было всё равно, какое такси он словит, лишь бы довезли до апартаментов. И вот – джекпот. Арсен поглядел прямо, а перед ним красуется ряд манящих, чернобровых кучеров, готовых везти его в любую точку столицы; конечно же за кругленькую сумму.