– Пацыки! Вставайте! Это пизда! Я в ахуе! Слушайте новость. Вы щас подваритесь!

Все подскочили с кроватей, смотря на Сеню потерянным, плавающим взглядом.

Сенечка стоял и оглядывал всех, что-то прокручивая у себя в голове.

– Кажи вже! – Залепетал Игорь.

– Та я это… так подумал… короче не скажу. Вдруг кому-то это неприятно.

– Не приятно вставать в десять минут восьмого! – Пробормотал Марк.

– А никого не интересует, дорогой, что тебе там неприятно. – Зарядил Арсен. – Ладно скажу, пацыки. Там такое дело в душе… короче! ТАМ КТО-ТО НАСРАЛ, ПРИКИНЬТЕ!

Презрительные взгляды окружили Сеню со всех сторон. Вадим прищурил один глаз, почесал в носу, а после задал риторический вопрос в сторону Сенечки:

– Брат, ты сдурел? Гавно и гавно. Они ж не в карманы тебе нагадили. Дай поспать, пожалуйста.

Все ребята легли поудобней, чтобы досмотреть утренний, но не крепкий сон.

Тем временем, Сеня быренько впрыгнул в одежду, взял зубную щетку с пастой и вылетел тихонько в коридор.

Почистив зубы, он схватил в руки коры, щетку для обуви и снова выбежал в коридор.

Натирать педали до блеска – это был своего рода ритуал для Арсена. Он говорил так: «Я не комфортно себя чувствую в грязной обуви! Это ровняется тому же, что и вытереть жопу туалетной бумагой, а потом свернуть ее и ещё раз вытереть…»

Сеня залетел в комнату с надраенной до блеска, как у кота яички, обовью; он ещё раз проверил всё ли запихнул в рюкзак и присел, чтобы обуться.

Обувшись, Сенечка склепал себе что-то похожее на бутерброд и пошёл к выходу.

– Пацаны, я погнал. Всех обнял. Счастливого дня.

– Угу… – хором ответили пацаны.

– И тебе счастливо. – Продолжил Вадя.

Сенечка вылетел с общаги. С разгону вдохнул в себя всю свежесть осени и, ненароком, запахи обоссанных углов.

Он пошёл в сторону остановки. Дорога была ему известна, поэтому навигатор был ни к чему.

На остановке стояло полным-полно студентов. Каждый из них выглядел настолько неформально, что Сенечке стало неловко. Творческий движ.

Все были такие разные. Одевались как им вздумалось. Интересные стрижки, разные цвета волос, куртки размера: «мешок», штаны, заправленные в носки у типов, рваные колготки у подруг, обувь интэрэсная. Это была отдельная субкультура – поколение электронных сигарет, однохапкового движа, дешевого педрулина, кислоты и временной музыки.

Сам Сеня не видел в них чего-то отрицательного, но одевался по стандарту: коры, спортивки, лёгенькая футболочка, олимпос и кепчик. На каждой шмотке красовались три полосы. Полосы, которые были не просто фирмой, а отдельной культурой. Свободной культурой. Художники и артисты, которой творили реальное искусство. От души. Бескорыстное.

Арсен так залип на всю эту движуху, что чуть не проворонил автобус.

Три, два, один… дверь открылась и тут началось. Все пытались втиснуться. Дискотека. Притулиться бы поближе друг к другу, чтобы больше влезло.

Начался лютый «слэм». Туда-сюда. Крики. Вопли. Кого-то зажала дверь на пол пути. Кто-то не может выйти из транспорта и нервно разносит всё перед собой; полюбе, кто-нибудь из этих студентов, не успел помыться с утра и в салоне будет штынять селедкой; сто проц.

– Фу! Та ну нахуй! Следующий подожду.

Такого прикола он даже на родине не встречал. Люди были, шо дикие. Это было больше, чем простая спешка. Вся эта дичь, которую вытворили пассажиры, была похожа на чёрную принципиальность. Сардины.

Недолго Сенечке пришлось стоять. Буквально через пол минуты, на горизонте, нёсся ещё один автобус.

Он подъехал совершенно пустым. Сеня просто, с улыбкой посмотрел во внутрь автобуса. После, как победитель, поднялся в салон и присел на свободное место.