– Что-о-о? – возмутилась Вита.

Ягорай улыбнулся.

– Шучу, – пояснил он. – Спасибо, что не стала торговаться!

– Пожалуйста! – буркнула она и принялась собирать вещи.

Всего-то взять вещмешок и лук.

Черноволосый отобрал у нее мешок, закинул на плечо и пошел прочь. Она едва успела его догнать, пока он не скрылся в густом кустарнике.

Следуя за ним, волшебница сердито сверлила взглядом широкую спину, обтянутую черной кожей куртки. Ни одна ветка не смела шелохнуться, когда он проходил мимо, а Вита уже устала отводить их, чтобы не лезли в глаза и не цепляли волосы и рукава!

Вожак привел девушку к поросшим мхом утесам, трогательно склонившим головы на плечи друг другу. В расщелине, не образуя дыма, горел небольшой костер. Над огнем на распорках висел котелок, из которого аппетитно пахло пшеничной кашей.

Витин желудок жалобно мяукнул. Ягорай оглянулся и, кинув мешок в кучу других, скомандовал:

– Виньо, принимай еще одного голодающего!

Гном, сидевший на корточках у костра, вскочил, и Вителья наконец смогла как следует разглядеть его лицо: свежее, симпатичное, хоть и простоватое, с носом-картошкой, пухлыми губами, длиннющими рыжими ресницами и глазами цвета совершенно весенней голубизны. Кошевар молча поклонился гостье, преданно уставившись на нее. Волшебница поклонилась в ответ – гномы уважали церемонии едва ли не больше эльфов.

– Ох, ядры каменны, как хорошо, что Яго вас приветил, госпожа волшебница! – услышала она за своей спиной. – И нам польза, и вам – спокойствие в пути!

Вителья обернулась, узнав голос старшего гнома – Йожевижа, Синих гор мастера. Его она отчего-то была искренне рада видеть, хотя совсем не знала, как и остальных.

– Зови меня просто Зоей, почтенный мастер, – еще раз поклонилась она.

Не называть же свое настоящее имя!

– Тогда и ты зови меня просто Йожем, – ответил тот на ее поклон. – Присаживайся, каша готова. Я вот принес лесной земляники… Хоть и мала, но пахуча, как ароматная смола!

Он высыпал ягоды из широких, похожих на ковши ладоней в кашу, и из котелка пополз душистый аромат, а Витин желудок проскулил, как потерявшийся щенок.

Виньо прыснул в косу, но тут же засмущался. Сильно покраснев, положил угощение в походную деревянную миску и с поклоном протянул Вите. Вителья кашу приняла, поклонившись вновь. И подумала, что за время путешествия в компании гномов она привыкнет отвешивать поклоны по поводу и без.

Яго, наблюдающий за ними, как филин за игрищами мышей на полуночном снегу, вдруг насторожился и развернулся всем корпусом, положа руку на притороченный к поясу короткий меч.

Из леса к утесам одним прыжком выпрыгнул огромный снежный барс, несущий в пасти зайца и… двух уток!

Он брезгливо выплюнул их рядом с Йожевижем, улегся и принялся вылизывать морду и лапы.

– Да ты вор! – возмутилась Вита, догадываясь, что видит беловолосого оборотня в его звериной ипостаси. – Как тебе не стыдно!

Зверь смешно наморщил нос, выдув утиное перышко, а потом посмотрел на девушку и выразительно вывалил до земли ярко-розовый язык.

Волшебница прищурилась. Отмахнулась от соблазнительного запаха каши в миске, сосредоточилась и… метнула аккуратную молнию прямо оборотню под нос. Утки вспыхнули и мгновенно потухли. Но жженым пером завоняло с такой силой, что барс, подскочив на всех четырех лапах, стрелой унесся прочь.

– Самоопыление, хусним! – задумчиво произнес Йож. – Не повезло Дикраю!

– Самоопаление, – укоризненно поправил его черноволосый, подобрал тушки и передал гному. – Сегодня пируем! А где Фарки?

Йожевиж кинул обеих уток Виньо – ощипывать, а сам вытащил из-за голенища сапога нож и, принявшись за зайца, пояснил: