Несчастных, покрытых сажей женщин повели в «Майнерз Армс», где уложили в баре вместе с другими жертвами налета. Они пили сладкий чай, пока не стали им захлебываться. Только тогда кто-то догадался вырвать у Мадди пакет с едой.

В ту сентябрьскую ночь вся округа была сметена бомбами, предназначенными для аэродрома, но сыпавшимися на дома простых людей. Теперь ничто уже не будет прежним. Мадди вдруг почувствовала какую-то странную легкость, словно наблюдала за происходящим с вершины церковной колокольни.

В последующие дни она обшаривала руины и проселочные дороги Чадли в поисках Берти. Смог ли ее бедный старый песик выбежать из огня и найти убежище? Или он теперь скитается и то и дело сражается с нищими и бродягами?

Она звала, звала и звала его, пока не охрипла, но он так и не прибежал на зов девочки.

Мадди поняла, что Берти не вернется. Никогда.

Именно тогда у нее перехватило горло, откуда не вырывалось ни звука. К ней пришла мисс Коннот и предложила снова прийти в школу. Но у Мадди не было ни цента. Поэтому Мадди лишь покачала головой и отказалась выйти из временного убежища в «Майнерз Армс».

Потом Айви отвела ее к себе, в коттедж, вниз по улице, где ей пришлось делить кровать с Кэрол, младшей сестрой Айви. Но все, что хотела делать Мадди – это сидеть у сожженной яблони и ждать Берти. Правда, вид рухнувших балок был так ужасен, что она могла оставаться около дома лишь несколько минут. Если она сумеет найти его, значит, рядом с ней окажется существо, которое можно обнять, в котором она найдет утешение, пока власти решают, что с ней делать.

Беллейрсам, в Дурбан, были отправлены телеграммы, а Мадди пришлось самым лучшим почерком подписать формы и подать прошения о временном приюте и выдаче необходимых бумаг.

Викарий и его жена взяли на себя заботу о похоронах близких Мадди. Викарий предложил отслужить совместную панихиду в приходской церкви по всем погибшим прихожанам Чадли. Мадди подслушала, как люди шептались, что в гробах вместо тел насыпан песок, потому что бабушку и Джорджа так и не нашли. При мысли о том, как они горели заживо, у Мадди начинались кошмары. Она так кричала во сне, что будила всех Сангстеров.

Ей выдали карточки и талоны на траурную одежду, но все как будто пролетало мимо нее, словно происходило с кем-то другим, а не с ней.

На панихиде Мадди не пролила ни слезинки. То, что лежало в гробах, не имело к ней никакого отношения. Родных там не было. В церкви стояли и другие гробы, и среди них два маленьких: хоронили детей из гаража, погибших при взрыве. Их родители всхлипывали, прижавшись друг к другу.

Почему здесь нет мамы с папой? Почему они не видят всего этого?..

Все, что ощущала Мадди, – это жгучий жар в том месте, где было сердце. Все уничтожено: ее дом, семья… остались только чужие люди, правда, пытавшиеся ее утешить. Куда теперь? В приют или обратно в школу Святой Хильды?

Потом из Йоркшира пришла телеграмма:

«Твой отец просит тебя выехать на север. Встречу тебя в среду, на вокзале Лидса.

Прунелла Белфилд.

Письмо с чеком выслала.

Обязательно ответь».

Мадди, сбитая с толку, уставилась на свидетельство грядущих перемен и протянула телеграмму Айви.

– Кто такая Прунелла Белфилд? Никогда о ней не слышала, – улыбнулась та.

– Должно быть, родственница. Не знаю. Вполне возможно, моя бабушка Белфилд.

Кто бы это ни был, от Мадди ожидали ответа, и ничто не могло ей помешать поехать на север. По крайней мере, это далеко от ужасов последних недель. В Чадли у нее теперь ничего не осталось…

– Ягоды нужно собрать быстро, не дожидаясь, пока их заберет морозный дьявол! – крикнула Прунелла Белфилд, засунув голову в кусты ежевики и одновременно командуя своими подчиненными: она требовала наполнять миски до краев.