Щеки пылают огнем. И как смотреть Мураду в глаза? Вчера я была смелой и решительной, а сейчас так стыдно. Он видел меня всю, делал со мной такое… Как хочется исчезнуть.
Я ни с кем и никогда не заходила так далеко.
Не позволяла заходить дальше поцелуев, всегда что-то останавливало. Вспоминая себя этой ночью, хочу провалиться сквозь землю, я была распутной и бесстыжей, не стеснялась просила ласки. Издаю стон, спрятав лицо в ладони. Интересно, всегда так будет стыдно и неловко или только в первый раз? Одна мысль о том, что сейчас сюда зайдет Мурад и посмотрит мне в глаза, ввергает в настоящую панику. Уйти отсюда незамеченной я точно не смогу. Я не готова к утренней встрече с ним или не дай боже обсуждению нашей ночи.
Мысли путаются от страха и стыда. Прикрываясь одеялом, подхожу к окну, прикасаясь лбом к холодному стеклу. От себя не убежать. А от Мурада тем более.
В окне вижу лишь густой туман. Сквозь грязно-серые тучи не проникает ни одного солнечного луча.
– Доброе утро, – вздрагиваю от хриплого голоса Мурада.
Медленно поворачиваюсь, встречаясь с изучающим взглядом. Тут же смотрю на его припухшие губы, мои, наверное, такие же. Облизываю их, вспоминая наши страстные поцелуи.
– Доброе, ты тренировался? – Он в одних шортах, все еще тяжело дышит, потный.
– Да, каждое утро начинаю с тренировки. Я в душ, а потом приготовлю завтрак, и мы поговорим. – На словах «мы поговорим» у меня ноги подкашиваются, единственное, на что способна, – это молча кивнуть.
Одеваться смысла нет, после Мурада пойду в душ, я вся в его семени. Покрепче заворачиваюсь в одеяло. Решаю пока стащить подушки и испачканную простыню с постели. Нужно чем-то себя занять, иначе мысли меня сожрут.
– Юль, я освободил ванную, – заходит в комнату в одном полотенце, я стыдливо отвожу глаза. – Вот, возьми чистое, – вытаскивает из шкафа еще одно. Мой чистюля.
– Спасибо. Я тут белье сняла. Нужно постирать, – хрипло шепчу, в глаза смотреть избегаю, мне пока еще очень неловко.
– Оставь, я сам все уберу, – кивает. Мурад словно чувствует, что нужно дать мне время прийти в себя.
Смотрю в зеркало, на плече и груди виднеются небольшие засосы. Кожа у меня очень чувствительная, осматриваю бедра, на них хорошо отпечатались пальцы Мурада.
Сразу в голове мелькают туманные картинки того, как сильные руки оглаживали, ласкали мое тело, даря сладкое наслаждение. Внизу живота, несмотря на легкую тянущую боль, возникает приятное томление. Качаю головой, вот же ненасытная. Встаю под холодный душ, желая хоть немного охладить пыл.
Разложить мысли по полочкам так и не удается. Завернувшись в одно короткое полотенце, пулей выскальзываю из ванны. Пока Мурад колдует над завтраком, стараюсь как можно быстрее привести себя в порядок. В душе разливается дикий коктейль, я испытываю противоречивые чувства: страх и возбуждение. Нужно брать себя в руки, слабость показывать не хочется.
Когда тебе на протяжении многих лет в голову вдалбливают определенные моральные ценности, очень сложно перестроиться. Да, я сделала то, что хотела, и не жалею об этом. Но пресловутый червячок сомнения, словно жужжащая муха, нашептывает о неправильности происходящего.
Могу только представить ужас собственной семьи, когда они поймут, что их дочь так бездарно профукала. Родители уверены: я не посмею ослушаться их в этом вопросе. И все случится только с их одобрения. Я понять не могу, откуда у них такое отношение к сексу? Если вспомнить, по какой причине папа решил жениться на маме, ответ будет ясен: мама себя не хранила до свадьбы, а вышла замуж «по залету», как она утверждает, случайному и очень неожиданному.