Бабушку Вета тоже побаивалась. Но по-другому, не так, как дядю Петю. Потому что бабушка у нее была «с придурью и закидонами». Так мама говорила. Бабушку Вета видела редко. Но все значимые события в ее жизни, так получалось, были связаны с маминой мамой.

Например, первое слово, точнее, фраза. Вета долго, особенно для девочки, не говорила. Или молчала, или кричала. Они тогда еще жили в одной квартире с бабушкой. Деваться было некуда, и бабушке поневоле приходилось за внучкой присматривать. Когда Вете было годика два, она встретила маму с работы четко выговоренной фразой: «Ну и вот, блядь, моя мамаша». Это была первая фраза девочки. В результате скандала выяснилось, что бабушка, которая опаздывала в гости, а Ольга задерживалась на работе, смотрела на часы, приговаривая: «Ну и где, блядь, твоя мамаша?»

– Бабушка, привет, – сказала ей Вета при первой сознательной, оставшейся в памяти встрече. Так ее научила здороваться мама. Они поехали на дачу, потому что бабушка там могла дышать, а в московской квартире задыхалась. Бабушка сидела на лавочке перед домом, на столе лежал детектив. Бабушка курила и пила коньяк.

– У меня есть имя-отчество, – сказала она Вете, – Дора Андреевна. Запомнила?

– Дора… – повторила Вета. – Такого имени нет. Есть Света, Наташа, Оля, Лена…

– Помолчала бы уж. С твоим-то именем. Только твоя мать могла до такого додуматься, – огрызнулась бабушка.

– Мама, прекрати, не начинай, – вмешалась Ольга в первый разговор бабушки с внучкой.

– А я могу все сразу же и закончить, – сказала Ольге мать.

– А почему такое имя – Дора? – подумав, спросила Вета.

– Потому что Дора – это Айседора. А Айседорой звали знаменитую балерину, – ответила бабушка.

– А что с ней случилось?

– Удавилась на собственном шарфе.

Вета застыла с открытым ртом. С ней еще никто так не разговаривал. Тем более не рассказывал такие истории.

– А меня назвали тоже в честь знаменитой женщины – Виола. Очень красивая, поэтому ее портреты рисуют, и все ее знают, – сказала она наконец.

– Да, куриными мозгами ты пошла в мать, – протянула бабушка.

– А какие у курицы мозги?

– А никакие, в два плевка. Хотя вкусные. Ты ела мозги? Нет? Очень вкусно. А еще интересно, как курица бегает по двору с отрубленной головой. Представляешь, головы нет, из шеи хлещет кровь, а курица еще бежит, как живая.

– Мама, пожалуйста… – Вета, впавшая в ступор от бабушкиных историй, повернулась и увидела, что мама плачет.

– А что? Мы просто разговариваем, – картинно удивилась бабушка. – Ну что, вы уже уезжаете и даже чаю не попьете? – Бабушка засмеялась.

– Вообще-то я хотела ее тебе на пару дней оставить, – сказала Ольга.

– Зачем? – закуривая очередную сигарету, спросила бабушка.

– Затем, что она твоя внучка, а мне нужно уехать. – Вета заметила, что мама перестала плакать и вот-вот закричит. Вета знала такой ее голос. Со своими учениками она часто говорила таким голосом – на надрыве.

– Ну ладно. Еды привезла? Нет, конечно. Как всегда, с пустыми руками. А подумать, чем мне ее кормить, ты, конечно, не можешь.

– Я оставлю тебе денег, – сказала Ольга. – Сколько тебе нужно?

– Столько, сколько мне нужно, у тебя все равно нет.

Ольга положила на стол бумажку.

– Курам на смех, – прокомментировала бабушка.

– Тем, у которых нет мозгов и которые бегают без головы? – уточнила Вета.

– Вот именно, – согласилась бабушка.

Ольга уехала. Вета осталась с бабушкой. Вета забыла, как зовут бабушку по имени-отчеству, а бабушкой назвать боялась. Поэтому никак не называла.

– Я пойду полежу, может быть, засну, а ты поиграй тихо, – сказала Вете бабушка.

– Хорошо, – ответила Вета.