Наверное, потому, что опасность казалась ей привлекательнее темной пустоты, в которой она обитала последние месяцы. Сегодня, впервые за долгое время, она чувствовала, как кровь бежит по венам.

– История обычно рассказывает о войнах, политике и тех, кто правит страной. Но то, что происходит в семьях, тоже важно.

– Тем не менее вы построили карьеру, гоняясь за историями о войнах, политике и тех, кто правит разными странами этого мира.

Жаки хлопала глазами, пораженная тем, как много он знал о ее карьере.

– Меня интересует многое. Мое прошлое не говорит о том, что я не могу заняться чем-то другим.

Она, во всяком случае, надеялась, что это так. От волнения ее желудок сжался, а ладони стали влажными.

Жаки еще не знала, способна ли воплотить эту мечту в жизнь. Но это была единственная ее мечта. Она ухватилась за нее обеими руками.

Султан молча разглядывал ее, словно она была диковинкой. Потому что никто никогда не прекословил ему?

– Ваша бабушка – одна из немногих, кто помнит, как здесь жили раньше. Было бы преступлением не записать то, что она знает. Это часть культуры и истории Джазира.

– Вы очень страстно ко всему относитесь.

– Нет ничего плохо в страстном отношении к своей работе.

Внезапно плечи Жаки согнулись. Вот она здесь, спорит из-за пустяков, в то время как Имран никогда больше не почувствует лучей солнца на своем лице и не увидится с семьей. Потому что она подвергла его опасности.

Он уверенно взял ее под руку, поддерживая.

– Дышите глубоко.

Жаки закрыла глаза и кивнула, пытаясь сквозь боль сосредоточиться на дыхании. Его уверенная хватка возвращала силу.

– Вам будет лучше, если вы присядете.

Жаки открыла глаза, когда он повел ее к кровати. Она чуть не вздохнула от облегчения, когда опустилась на нее.

– Спасибо. Вы ужасно добры.

– Вам нельзя напрягаться. Вы были слишком измучены, и вот последствия.

Она печально кивнула:

– Я… – Жаки покачала головой.

Да что она может сказать? «Я сейчас совершенно разбита», что было бы чистой правдой, но у нее осталось достаточно гордости, чтобы не озвучивать правду.

Она подавила свой истерический смех.

– Я так, над собой, не обращайте внимания.

Если бы Жаки не смеялась, она бы свернулась в комочек и разрыдалась. Она наверняка упустила возможность поработать над этим замечательным проектом.

– Вы в состоянии сами одеться?

Жаки похлопала ресницами. Он что, предлагал сделать это за нее?

– Конечно.

– Хорошо. Будьте одеты и готовы выходить через десять минут.

Асим прошел через внутренний двор, пытаясь отвлечься от мыслей о Жаклин Флэтчер.

Она была загадкой. Страстной и любящей спорить, не понимающей, когда нужно остановиться. Вспыльчивой, но при этом уязвимой.

Его желание защитить ее было столь же сильно, как и страстное желание оказаться с ней в постели, и это его беспокоило. И в то же время ему хотелось обвинить ее за то, что она жива, в то время как Имран – нет.

Он развернулся на каблуках.

О чем только думала его бабушка, приглашая сюда журналистку? Жить с профессиональной ищейкой под одной крышей – пусть и большой крышей – значило кликать беду. Любое дополнительное вмешательство в личное пространство его сестры Самиры может вызвать у нее настоящий срыв.

Самира претерпела столько всего лишь потому, что он не сумел защитить ее.

Асим охотно поддержал ее желание учиться за границей, узнав вскоре, что сестра завязала страстный роман с голливудским актером, который был воплощением эгоцентризма. Но Самира видела мир через розовые очки, постоянно говорила о свадьбе и не видела жениха таким, каков он есть на самом деле.

Она все узнала лишь тогда, когда его застал в постели с коллегой по съемочной площадке разгневанный муж актрисы. Начался полный хаоса бракоразводный процесс, о котором охотно сообщала пресса. Разрастались скандалы в виде историй о многочисленных изменах, проблемах с наркотиками и даже растлении малолетних.