– Ой, не могу, – в голос ржала Нинка.
– Караул! Держите меня семеро, – вторила я подруге. – Новый год в июле, вот так сюрприз.
– Нет, ну ты подумай, сколько ценных вещей в хозяйство к Сашке прибыло. Подарки от деда Мороза принимай-ка дружище! – складываясь пополам и хватаясь за живот, рыдала от смеха Нинель.
– Пойду на детей гляну, – еле отдышавшись сказала я подруге, – ты своим хохотом наверное всех разбудила. – Я сбежала вниз по каменным ступеням еще на один пролет и зашла с южной стороны на свой этаж. Во дворе резко стало тихо.
Нинка осталась стоять на площадке перед котельной. На нее уставились четыре пары пытливых глаз: дед Пантюша, прекративший монотонно раскачиваться в кресле, пес Барбос, застывший в недоумении с открытым ртом, парень, мирно дремавший на солнышке и резко вскочивший с дивана от шумного переполоха, и человек в тени беседки, который поперхнулся квасом, когда дремавший неожиданно вскочил с дивана. Правда, он смог на Нинку пытливо посмотреть только после того, как хорошо прокашлялся. И только Саня Увилин не проявил никаких эмоций. Он пожал плечами, покрутил пальцем у виска, зашел в комнату, и плотно затворил за собой балконную дверь.
Мечтай, энгони. Мечты сбываются
«Бойся желаний своих», – говорят часто люди и даже шутку такую придумали: «Кто чего боится, то с тем и случится – боюсь разбогатеть и похудеть». Вот и я всегда боялась, то бишь мечтала красиво петь, играть в музыкальной группе, сочинять музыку, писать песни, стихи и романы, быть успешной в своей профессии. А еще хотела путешествовать по всему миру, пусть не часто, но и два раза в год было бы отлично. Бабушка учила меня мечтать красиво, потому что мечты имеют свойство сбываться, если, конечно, очень захотеть. Вот именно поэтому, в память о своей дорогой бабушке, я неуклонно шла к намеченной цели. Пусть медленно, но уверенно двигалась к заветной мечте. Не сказать чтоб через тернии к звездам, как в крылатом выражении, уж чего-чего, а звезд я с неба никогда не хватала, но у меня задуманное всегда получается.
Сейчас я сижу в удобном кресле трансатлантического лайнера и лечу через океан в самое сердце Греции, Афины, о чем и собираюсь написать отдельные путевые заметки. По правую руку от меня возле окошка устроился младший сын Андрей, он летит со мной на родину моих предков и мечтательно разглядывает плывущие за бортом облака. Я беру телефон, чтобы записать туда свои воспоминания.
Память возвращает меня в детство, где я совсем еще девчонка, держу маму за руку и бегу в гости к любимой бабушке Сандре. Она была гречанкой как по крови, так и по духу: статная пожилая женщина, с красивым античным профилем и горделивой посадкой головы. Родилась Сандра еще до революции, в самом начале прошлого столетия и жила в греческом поселении на южном берегу Тавриды. После войны Сандру с ее вторым мужем и моей мамой, которая была тогда еще ребенком, по приказу погнали на выселки в Сибирь, где они ютились в землянках и сильно голодали. В чем греки, татары, армяне и болгары провинились, за что они попали под репрессию и за три дня были депортированы из Крыма, никому не известно. Когда жестокий тиран умер, пострадавшие от репрессий люди получили разрешение вернуться на свою родную землю. Но Сандра и ее муж-армянин остерегались повторных гонений и, услышав что греческие поселения есть и в Приазовье, отправились туда.
Бабушка много рассказывала мне о послевоенной жизни и обучала своему родному наречию, а было мне на тот момент лет пять. На всю жизнь запомнила я слово chartánai (хартанай), даже не знаю, греческое оно или нет. В словарях такого я не нашла, видимо, это было какое-то старинное наречие. С подачи моей бабушки хартанай означало – «добренькая и миленькая бабуля, которая печет пирожки и очень любит своих внуков». Помню ее вьющиеся волосы, уложенные в косу вокруг головы, грациозную шею, округлый подбородок, нос с горбинкой, густые брови и мечтательный взгляд карих глаз, такой я увидела Сандру на старом портрете, где она запечатлена еще совсем молодой. Эту семейную реликвию бабушка сохранила во время депортации и оставила нам в наследство. К сожалению, мы не смогли забрать с собой эту и другие ценности, когда спешно переезжали, но образ с портрета до сих пор хранится в самом надежном месте – моем сердце.