Версия с контузией показалась спасительной, и прапорщик забормотал что-то о рухнувшей крыше. Но насмешница уже смилостивилась:

– Всё-всё, мсье, довольно! А то скажут, что Николь досаждает расспросами пострадавшему герою – ведь вы герой? А я девушка воспитанная, это вам всякий скажет…

«Так её имя Николь?»

– Раз уж у вас отбило память – так и быть! Сегодня двадцать седьмое мая семьдесят первого года, и постарайтесь больше не забывать!

Если раньше у Коли не было никакой контузии, то сейчас у него на самом деле потемнело в глазах. Он поверил Николь сразу и безоговорочно, поскольку это разом объясняло все странности, приключившиеся за последние полчаса.

Париж. Двадцать седьмое мая. Тысяча восемьсот семьдесят первого года. Предпоследний из семидесяти двух дней…

Словно в ответ в голове колонны, где развевалось над штыками красное знамя, раздался клич, и его сразу подхватила вся толпа. И этот клич заглушил остальные звуки – гомон, стук сотен башмаков о булыжники мостовой, близкую канонаду:

«Да здравствует Коммуна!»

Как читатель уже знает, Коля Ильинский с детства зачитывался фантастическими романами, рассказами, повестями и прочей литературой подобного жанра. Больше всего его привлекали описания машин, механизмов, необычных транспортных средств. Сколько раз он представлял себя у рулей «Наутилуса» или штурвала «Альбатроса», в пушечном снаряде, летящем к Луне или у орудия, мечущего в недругов России диски, начинённые «фульгура́тором Ро́ка». Иные мечты уже стали явью: двадцатый век вступал в свои права, газеты наперебой сообщали о самых удивительных изобретениях. Субмарины давно числились в военных флотах многих держав, небо бороздили аэропланы и дирижабли, дальность полёта пушечного снаряда подбиралась к отметке в полсотни вёрст, а улицы европейских городов заполоняли автомобили. К чему далеко ходить за примерами – прапорщик Ильинский сам служил на военных воздушных кораблях, а ведь каких-то десять лет назад такое и вообразить-т о было невозможно! Как пишут в газетах: «прогресс властно постучался в дверь».

Но главная Колина мечта оставалась недостижимой. А мечтал он об устройстве, изобретённом англичанином Гербертом Уэллсом. Увы, только на бумаге – ничего подобного на горизонте пока не просматривалось. Разве что, мелькали время от времени сообщения, что американский изобретатель Никола Тесла вплотную подошёл к разгадке тайны времени, и вот-вот удивит мир – но всякий раз на поверку они оказывались сплетнями, и заветная мечта Коли Ильинского оставалась так же далека от воплощения, как в тот день, когда он впервые открыл книгу с завлекательным названием «Машина времени».

Что бы он ни отдал за то, чтобы оказаться в кресле такого устройства! Можно было бы своими глазами увидеть Землю, какой она станет через десятки тысяч, даже через миллионы лет. А можно отправиться в прошлое: посмотреть на пожар Рима, присутствовать при строительстве пирамид или, чем чёрт не шутит, при гибели таинственной Атлантиды! Или, отправиться, подобно ушлому янки, в средневековье, изобрести там револьвер, пулемёт, гаубицу, колючую проволоку, и вместе с тремя Мстиславами обратить вспять орды Чингизова тёмника Субэдэ́я. Правда, в книжке Марка Твена не было машины времени – но ведь важен результат?

И вот – свершилось! Нечто забросило Колю Ильинского в прошлое, самое настоящее, «всамделишнее» – пусть и не так далеко, как представлял он в своих фантазиях, всего-то лет на сорок. Но как это произошло? Был разряд, случившийся из-за неисправности в проводке; был и удар, как в случае с Хэнком Морганом