Ульфредин вытер глаза, и наконец, когда жжение в них ослабло, обратился к магу:

– Ты не сказал, самого главного. Этот ключ. От чего он? Если это древняя реликвия Седоруков, то что он открывает? Сокровищницу в руинах Сапфировых Чертогов?

– Боюсь, сейчас мне нечего вам рассказать. За более чем семь сотен лет исследований я впервые так близко подошел к изучению подобного артефакта. И вы видите, к чему это привело, – Форинвальд поднес руку к глазам.

Ульфредин посмотрел на маленького сморщенного мага. И в этот миг ему стало так жаль этого старика. Тот стоял в углу палатки возле выхода и дрожащей рукой прикрывал отныне бесполезные глаза. Тан рассердился на себя за то, как обошелся с ним. Он подошел к рунотворцу, взял его за плечи и крепко обнял. Через несколько мгновений, отстранившись, тан посмотрел в белесые невидящие зрачки старика и произнес:

– Ты не заслужил тех слов, что я обрушил на тебя, почтенный Форинвальд. Я прошу твоего прощения. Не знаю, стоило оно того иль нет. Но я ценю твою самоотверженность. Ты один из самых нужных мне спутников в этом походе. И я прошу тебя беречь себя. Достигнув Снежного Предела без рунотворца, мы погибнем.

Тан вышел из палатки. Форинвальд еще минуту стоял неподвижно, а после, вздохнув, направился к столу. Под ногой хрустнул осколок стекла и рунотворец остановился. Покачав головой, он вернулся ко входу в палатку. Отыскав на ощупь метлу, старый гном принялся выметать из палатки заполонивший ее хлам.

Воздух был пропитан нестерпимым запахом мокрой псины. Скорвид с трудом разлепил один глаз. Сквозь пелену, застилавшую взор, он едва смог разобрать какое-то движение. Второй глаз открыть не удалось, но судя по боли в этой части лица, досталось ему изрядно. Гном попытался пошевелить пальцами. Это у него получилось. А вот с ногами и руками дело обстояло хуже. По ощущениям, его тело словно стянули стальными обручами. В плечах и выше колен нарастали боль и жжение.

Когда его взор хоть немного прояснился, скаут осознал, что привязан стволу высоченной сосны. Перед ним предстала следующая картина: Две дюжины высоких тварей могучего телосложения сидели в широком кругу вокруг его костра и передавали друг другу по очереди окровавленный козий окорок. Морды у тварей походили на собачьи, как и форма их ног. Их тела под серой и черной шерстью бугрились мышцами. Одеты они были в легкие доспехи из вываренной кожи, а позади каждого из них торчало длинное копье из темного дерева.

Это были валкары. Он все-таки попался. Сказать, что гном был обескуражен, значило не сказать ничего. За всю свою жизнь он лишь раз попадался подобным образом. Только тогда он был еще безбородым юнцом, а в плен его взяли опытные головорезы. Но сейчас он так просто был схвачен какими-то полудикими собаколюдами! Скорвид испытывал смешанное чувство стыда, злости и страха. Но боялся он не смерти и не боли. У него внутри все холодело от мысли, что следы, оставленные им на снегу, могут вывести валкаров на лагерь его собратьев у реки. Однако дикари, казалось, нисколько не интересовались ни следами, ни даже вещами старого скаута. Медвежья шкура небрежно висела на сломанных ветвях кустарника, а походная сумка была разорвана и ее содержимое было разбросано неподалеку от костра. Арбалета нигде не было видно. Скорвид стиснул зубы. Одна мысль, что какая-то грязная тварь будет трогать руками его драгоценный Многострел, приводила гнома в неописуемый ужас.

В этот момент раздалась лающая речь, и один из валкаров, покрытый черной как ночь шерстью, встал и вышел из круга. Скорвид попытался притвориться, будто он все еще без сознания. Валкар подошел к связанному гному и, оскалившись, крикнул что-то своим собратьям. Затем он обернулся к гному и приблизил морду почти вплотную к лицу Скорвида.