Второй сын Пастернака, Леонид, родился сразу после начала Нового, 1938 года. Борис писал родным в Берлин 1 января: «Мальчик родился[160] милый, здоровый и, кажется, славный. Он умудрился появиться на свет в новогоднюю ночь с последним, двенадцатым ударом часов, почему по статистике родильного дома и попал сразу в печать как «первый мальчик 1938 года, родившийся в 0 часов 1 января». Я назвал его в твою честь Леонидом. Зина очень страдала в родах, но она, похоже, создана для трудностей и сносит их легко и почти безмолвно. Если тебе захочется написать ей и ты сможешь сделать это без чувства обязанности, прошу, напиши».

О том, насколько расстроена была его семейная жизнь с Зинаидой, можно судить по следующему факту: полутора годами ранее, пока Зинаида занималась организацией семейного переезда в Переделкино из Москвы, причем совершенно одна – перевозя сыновей и всю семейную мебель, – Борис ушел к бывшей жене Евгении, в ее дом на Тверском бульваре. «Его очень тянуло[161] к маленькому Жене и ко мне. Он прожил с нами пару дней и вошел в нашу жизнь так естественно и легко, словно отсутствовал по чистой случайности, – писала впоследствии Евгения своей подруге Раисе Ломоносовой о том, как Борис жил с ней тем летом. – Но несмотря на тот факт, что ему, по его собственным словам, до смерти тошно от той жизни, он никогда не наберется храбрости расстаться с ней [Зинаидой]. И ему нет смысла мучить меня и возрождать прежние мысли и привычки».

Борису артистический темперамент Евгении внезапно стал казаться менее душным – по сравнению с обыденной домовитостью Зинаиды. В нем всколыхнулась ностальгия по первой семье, соперничающая с непреклонным чувством долга перед второй. Он находил личность Зинаиды «трудной» и «негибкой» и к этому моменту уже сознавал, что их характеры слишком различны, чтобы они могли сосуществовать в какой бы то ни было гармонии. Годы спустя невестка Зинаиды, Наташа (которая вышла замуж за сына Зинаиды и Бориса, Леонида), говорила о своей свекрови: «У нее был очень негибкий[162] характер. Она была практична и дисциплинирована. Она говорила «а теперь идем обедать», и все садились за стол. Она была во главе стола, точно капитан, правящий судном».

Подруга Пастернака, поэтесса Анна Ахматова, говорила, что поначалу слепо влюбленный Пастернак не видел того, что замечали другие, – что Зинаида была «грубой и вульгарной». Друзьям Бориса из мира литературы казалось, что она не разделяет его стремления к духовным и эстетическим свершениям, предпочитая играть в карты и курить одну сигарету за другой до поздней ночи. Но Ахматова верно предсказала, что Борис никогда не бросит Зинаиду, потому что «принадлежит к породе тех совестливых мужчин, которые не могут разводиться два раза». То, что его эмоциональный путь еще не завершен, было предопределено. Ему вскоре предстояло встретить Ольгу, родную душу, которая станет его Ларой – мечтой всей жизни.

Через шесть месяцев после первой встречи в редакции «Нового мира», после того как Ольга познакомила Бориса с двумя своими детьми, стало ясно, что их любовь – неоспоримый факт. Оба были одержимы друг другом, снедаемые страстным влечением. После того как Борис познакомился с Ириной и Митей тем апрельским вечером 1947 года, его стало тянуть к Ольге сильнее прежнего. Однако положение еще больше усложняло растущее осознание той боли и мучений, которые он готовил им всем, предавая Зинаиду. «Борис безмерно страдал