– Я же и говорю, нечистая, – обрадовался Антип. – Кончать его надо, а то стемнеет скоро.

– Вова говоришь… – задумчиво протянул Григорий Иванович, – … кончать надо… Антип, отрежь ему палец.

– Какой? – уточнил облом.

– Мне без разницы какой.

– Буд сделано-с, – масляная рожа Антипа расплылась в похабной улыбке, и он шагнул мне за спину.

Я сжался в испуге, а потом закричал от боли, обжегшей левую ладонь. После потери пальца все сомнения исчезли – это явно не розыгрыш. Я провалился в прошлое…

Антип подошел к главарю, показав мой мизинец:

– Во, задергался, значит, бесовская сила. Нечистые железа не любят, особливо анчутки. Хорошо бы еще сольцой присыпать, но жаль переводить на эту погань соль.

– Аркадий, взгляни, – распорядился атаман.

Анархист взял мой мизинец, внимательно осмотрел, понюхал, лизнул кровь со среза.

– Вроде как человеческий, – вынес он вердикт.

– Уверен? – Григорий Иванович остро смотрел на меня.

– Не знаю… – Аркадий забросил палец в рот и задорно захрустел им, словно лошадь свежей морковкой.

Меня вырвало.

– Ишь как корежит демонюку-то поганого, – веселился Антип. – Чует, что скоро обратно в Ад вернется, шуликун.

– Человек он, только привкус странный, – резюмировал органолептический эксперимент доевший палец Аркадий, – будто химия какая в нем.

– Быват10 в войну германскими газами травленный? – встревожился Лукьян.

– Есть можно? – оценивающе спросил Григорий Иванович.

– С голодухи что угодно сожрешь, – философски ответил Аркадий. – Я когда в Париже учился, так там французы лягушек едят.

– Тьфу ты, пакость какая, – сплюнул Лукьян. – Я бы лягуху жрать не стал ни с какой голодухи. Вдруг это банник-чертеняка? Русалка тож может лягушкой оборотиться.

– В русалок я тоже не верю – отрезал Аркадий.

– Я бы тоже лягухой не оскоромился, – согласился Антип, – или ящеркой или змеей или иным каким гадом. Но и черта есть не стану. Кругом живых людишек полно, чтобы такой пакостью душу грязнить. Я жду суда Божьего и поганить душу свою не дам.

– Твое дело, – словно все для себя решив, отвернулся Григорий Иванович. – Нам больше достанется. Помоги Лукьяну с костром, а то и правда стемнеет скоро.

– Почему не в печи? – поинтересовался Аркадий. – В доме наверняка есть русская печь, в ней и запекли бы. Заодно бы переночевали.

– В пустой хоромине то ли черт, то ли сыч, то ли сам сатана, – перекрестился Лукьян. – Нехорошо в брошенном доме ночевать – домовой осердиться может, бед потом не оберешься. Да и правда, знать нечистое тута место, – показал стволом на висящего в петле. – Еще и удавленник тут рядом весне11. Лучше не ночевать тамече12, – он шмыгнул носом.

– Короче, – подбил итог Григорий Иванович, – быстро жарим этого. Едим, кто хочет, – выделил голосом, посмотрев на Антипа, – и выступаем.

– Вы что, совсем еб… сь?! – обрел я дар речи. – Вы совсем на голову больные?! Вы…

– Пасть ему заткни, – брезгливо велел главарь.

Антип, сильно размахнувшись, от души зарядил мне под дых, вышибив воздух из легких и вернув палку на место, с силой затянул удерживающую ее веревку.

– А зачем костер, Григорий Иванович? – Антип повернулся к главарю. – Байна натоплена, можно на калиннице13 его поджарить. Так быстрее будет.

– А ведь и правда, Григорий Иванович, – поддержал Лукьян. – Чего лишнее то делать? На каменке14 пожарим, в котле часть сварить можно. Что не съедим, с собой в дорогу возьмем. Кто знает, как там повернется? Можа и не поймаем никого в ближние дни.

– Хорошо, – после некоторого раздумья согласился атаман. – Волоките его обратно в баню и там забивайте. Антип, помоги ему.

– Я забить помогу, – с готовностью согласился Антип, – но есть его не стану. И вам не советую.