Аск, мгновенно завязав развязанный было узел, неслышно метнулся к двери: в руке у него оказалось копье, которое он перед этим прислонил к стене возле изголовья. Ингитора приподнялась и тоже спустила ноги с лежанки, нашарила свои башмаки. Аск вернулся к ней, взял за руку, решительно, не говоря ни слова, поднял с лежанки и толкнул к лестнице наверх. Ингитора испугалась, что скрип старой лестницы их выдаст, но рука Аска так же настойчиво подтолкнула ее: тот, кто ходил вокруг дома, уже учуял их по запаху и в соблюдении тишины не было смысла.

– Иди быстрее! – шепотом, очень настойчиво велел он. – Это не зверь.

«А кто?» – хотела спросить Ингитора, но не смела. Везя ноги в незавязанных башмаках по земляному полу, она торопливо пробралась к лестнице и стала карабкаться, придерживаясь за ступеньки и с ужасом думая, что будет, если какая-то из затхлых деревяшек сейчас обломится. Рука Аска не очень вежливо подпихнула ее снизу, и она полезла быстрее. Он тоже поднимался следом, и иногда его рука в поисках опоры касалась ее ног.

Взобравшись на чердак, Ингитора вслепую сделала несколько робких шагов, пробуя пол прежде, чем ступить, и остановилась, как только Аск оказался здесь же, рядом с ней.

– Кто это? – зашептала она, в страхе хватая его за руку, а он бессознательно отводил свои руки, чтобы она не вцепилась и не помешала в случае чего.

– А тролль его знает. У меня торсхаммер горячий! – Не тратя времени на пояснения, Аск взял амулет, висевший на груди, и прижал его к щеке Ингиторы: кремневый молоточек был горячим как огонь. – Это он на нечисть так откликается.

– Нечисть?

– Так мы же в Медном Лесу! Забыла?

Ингитора все-таки вцепилась в его плечо и глянула вниз: отсюда она видела пространство перед входной дверью, очаг с покинутым огнем и край ее лежанки со смятым плащом. Незапертая дверь, которая и не запиралась по причине полусгнивших косяков и отсутствия чего-либо похожего на засов, подрагивала и покачивалась, как будто кто-то трогает ее снаружи. От острой проникающей жути на глаза набегали слезы и губы сводило судорогой, как в детстве, когда хотелось плакать… На ум пришла Дагейда, как она, со своими горящими диким огнем желтыми глазами, стоит перед дверью, и рядом ждет ее чудовищный волк… А до утра еще оставалось так далеко!

Сопение раздалось вплотную к двери, дверь дрогнула, потом отвалилась наружу, и в проем стремительно просунулось что-то крупное, лохматое, похожее на медведя на задних лапах, неуклюжее, но проворное. С невнятным ревом оно прыгнуло прямо к очагу, и Ингитора, не сдержавшись, завизжала во всю мочь.

Если бы это был медведь! Если бы это была хотя бы Дагейда! Свет очага упал на голову и горбатую спину дикого существа, полуженщины-полумедведицы, на морду, получеловеческую-полузвериную, покрытую буроватой шерстью, с грубыми чертами вроде бы человеческого лица, но с широкой звериной пастью, полной медвежьих зубов. И эта раскрытая пасть была поднята к ним, к чердаку, и прямо на Ингитору смотрели выкаченные жадные глаза. Косматые лапы с длинными когтями, торчащие из рваных рукавов чего-то, все же похожего на человеческую одежду, царапнули ступеньки лестницы. Наибольшую жуть внушало это смешение человеческого и звериного: казалось, это дикое создание голодно и свирепо, как зверь, но разумно, как человек, и от этого еще опаснее!

Не помня себя, Ингитора отскочила от проема, уже не думая, что в полу могут быть дыры. Аск, наоборот, остался на месте, перехватил копье двумя руками за конец древка и ударил вниз, целясь в грудь жуткой твари. Ингитора видела, как он с копьем подался вперед, потом сделал еще усилие и вырвал копье; снизу послышался кошмарный рев, потом упало что-то тяжелое, и Аск кинулся по лестнице вниз.