– Неа, – качнула головой Лера, откидываясь назад. – Звучит волшебно.

– Выглядит еще лучше. Участок находится на территории Национального парка, в пятидесяти метрах от берега озера. Соседей нет. Мы будем совсем одни.

– Здорово, Макс. Ты часто возишь туда девушек? – спросила Лера и прикусила язык, тут же пожалев о заданном вопросе.

– Часто, – кивнул Макс, не став ее обманывать. – Но, как правило, мы отдыхали большими компаниями. Вдвоём я еду впервые.

– Я должна быть польщена? – нахмурилась Лера.

– Нет, ты должна знать, что между нами все иначе.

– Иначе – это как?

Макс нахмурился, бросив на девушку короткий взгляд.

– Брось, Лер. Ты поняла, о чем я. Расскажи лучше о своем театре, – попросил Миронов.

– Театр не мой, – вздохнула Лера. – Вообще-то, я, можно сказать, стажер. Часть декораций на сцене.

– Уверен, ты принижаешь свои способности, – усомнился Максим.

– Нет, нисколько. Способности у меня есть, но не такие, как у прославленных прим театральных подмостков. Но это единственное, чем я бы хотела заниматься, к чему лежит моя душа. Театр – это волшебство, свой особенный мир, закрытый от внешнего мира. Я видела, как ставятся спектакли, насколько это сложная и трудоемкая работа, в которой задействованы не только режиссеры, постановщики, сценаристы, но и огромное количество обслуживающего персонала. Все имеет значение. От столяра зависит, насколько будут надежны декорации, от швеи – как будет сидеть платье или костюм на актере, от гримера вообще зависит большая часть образа. А еще, знаешь, у нас есть огромное количество суеверий.

– Да? – с любопытством отозвался Макс. – Это вроде черной кошки, переходящей дорогу?

– Не поверишь, но чёрная кошка на сцене – это признак успеха. А вот рыжий зритель в первом ряду во время премьеры, напротив – к провалу.

– Ничего себе! Интересно вы живете. Как в Средневековье.

– У многих есть свои приметы. У спортсменов даже. И у рыбаков. Вот отец у меня – тот еще любитель закинуть удочку, так я точно знаю, что если пожелать ему удачи перед рыбалкой, он пустым вернется. И у актеров то же самое. Удачи желать нельзя. Можно к черту послать, например. Толку больше будет.

– Лицедейство – от нечистого, известный факт.

– Ну, тебя. Понимал бы чего. У нас есть целый ряд запретов. Нельзя вешать плакаты на дверь в актерскую, к неудаче надеть костюм задом наперед или шиворот-навыворот. Нельзя пользоваться новой косметикой в день премьеры. Категорически запрещено свистеть и щелкать семечки – к плохим билетным сборам. Нельзя личную одежду использовать, как театральный костюм, нельзя есть и пить на сцене. Но самое страшное, это уронить текст с ролью на сцене во время репетиции – это просто трындец, Макс. Меня миновало, мне еще не доставались роли со словами, но я видела, как роняли другие. Чтобы отогнать беду, необходимо сесть на то место, куда упала папка с текстом и вспомнить семерых лысых мужчин. Нельзя смотреться в одно зеркало с другим актером во время спектакля. Если запнулся или зацепился, нужно вернуться за кулисы и выйти вновь. Актеры, вообще, как дети, по три раза крутятся от сглаза, плюют через левое плечо, стучат по дереву, подскакивают на одной ноге и вертятся вокруг своей оси. Да, и, кстати, новичкам вместо пожелания удачи во время премьеры могут отвесить пинка под зад.

– Да? Мне бы это точно не понравилась, – усмехнулся Макс.

– Мне тоже. Хотя, говорят, что здорово помогает, – Лера рассмеялась. – Меня не пинали. Может, поэтому я пока что только часть декораций. Есть еще один обычай, который тебя удивит. Работает не во всех театрах, как, кстати, и то, что я перечислила. На последнем показе актеры падают на колени и слегка целуют подмостки. Это гарантирует им новую успешную встречу со зрителем.