– Я.. я не готова к этому… – жалко пробормотала она. – Виктор, я… Я не могу. Ты очень хороший, но…

– Милая моя девочка… – ласково улыбнулся он, перебив Лиззи. – Чего же ты боишься? Что смущает тебя? Давай развеем все твои страхи и, я уверен, тебе будет проще осознать, что я твой человек! Как будто я тебе чужой… Думаешь, не пойму тебя? Я хочу быть нежным, хочу, чтобы тебе не было больно. Я прислушиваюсь к тебе и мне очень важны твои ощущения… Ты мне очень важна, я хочу участвовать в твоей жизни. Помогать тебе разобраться в себе, понимать и понять… Если ты не готова сейчас – я подожду, и буду ждать столько, сколько потребуется!

Этот бесконечно любящий, нежный взгляд… Делиться переживаниями? Лиз едва сдержала истерический смех. Рассказать Виктору про то, что теперь она кровавая шлюха Константина Леоне? Про то, как захлебывалась оргазмом, когда ректор пил ее кровь? Лиз закрыла лицо руками. Грязная, испорченная лгунья! Вот сейчас, сейчас она скажет Виктору, что так больше продолжаться не может.

– Я Люблю тебя, Лиз, – торжественно проговорил Виктор. – Полюбил с первой секунды, как только увидел, и буду Любить до конца своих дней. Как же я хочу целовать каждую клеточку твоего тела. С ножек, пальцев на ногах до самого лба, как я томлюсь в истоме от предвкушения момента овладевания тобою… Союза наших тел, переплетения и взаимопроникания… Как я желаю с животной страстью овладеть тобой и насыщаться твоею красотою, твоим великолепием… Хочу припасть к твоим сочным грудям, хочу ощутить под своей рукой влажность твоего междуножья, хочу, чтобы твоя маленькая ручка прикоснулась к моему подрагивающему от возбуждения члену, чтобы он нашел свой долгожданный приют в твоей девочке… Каждое утро я ласкаю свой член, мечтая, что это ты ласкаешь его и разряжаюсь бурной, мощной струей, представляя, что когда-нибудь она потечёт по твоему лицу, твоим аппетитным грудкам… Но я не смею говорить тебе обо всем этом, просто не смею!

Он закрыл лицо руками, явно ожидая, что она подойдет.

– Святые угодники, Виктор, – прошептала девушка, отступая назад, огорошенная его жаркими признаньями. – Я не…

Не давая ей договорить, парень бросился перед Лиз на колени.

– Если мы расстанемся, я умру, – выдохнул он, покрывая поцелуями ее руки. – Мне просто незачем станет жить, слышишь, родная моя? Любишь меня, скажи, любишь?

Глядя в его умоляющие глаза, Лиз просто не смогла сказать «нет». Наврала с три короба и ускользнула из комнаты, испытывая тяжёлое, давящее чувство вины, злость на себя и жгучий, пронизывающий насквозь стыд.

Бежала по тёмным приусадебным аллеям к особняку Леоне, отчаянно замерзая в накинутом на плечи жакете. От волнения в животе словно скрутился тугой узел, и Лиззи ощущала приступ дурноты.

Что ждет ее в доме Леоне?

Обняла себя леденеющими руками, а перед глазами продолжала стоять картинка: Виктор на коленях перед ней целует ей руки.

Ее парень, которому бы и в страшном сне не приснилось, куда она от него сейчас пойдет…

Посредине роскошной в своём минимализме, в четких линиях и лаконичных цветах комнаты прямо внутри стены за стеклянной перегородкой полыхает камин.

Константин Леоне, откинувшись в кресле, задумчиво смотрит на огонь. Воротник кипельно-белой рубашки расстегнут, а рукава закатаны, великий князь выглядит расслабленным, но это не так. Даже не взглянув на нее, смущенно замершую на пороге, Леоне велит ей сесть возле его ног. Велит, как ручной собачонке.

Она сбрасывает жакет и, вся дрожа, точно натянутая струна, садится на пушистый ковер спиной к нему. Константин выдергивает заколку из ее волос, и они рассыпаются по спине, окутывая ее облаком: пышные, тяжёлые. Леоне забавляется с ними, то скручивая в жгут, то распуская.