Как бесконечной вереницей стекаются паломники в их скромную обитель…
Хотела рассказать, как Шибин проводил свой досуг, просиживая в кресле… Глядя в стену…
Где не целованная больше, брошенная, но не позабытая…
Она глядела на него через стекло…
Еще хотела рассказать… Но гости стали понемногу расходиться… Поскольку объявили перекур…
Она все обещала досказать за сигареткой…
Все устремились к выходу…
А Шибин не пошел… Он остался лежать один…
Потому что Шибин не курил…
Проба пера…
Она была не то одета, не то раздета, не то одета во что-то не то…
Они познакомились в очереди к мавзолею… У нее в сумке была зубная щетка… И синяк под левым карим глазом… Они познакомились в очереди к мавзолею… Его звали Тони Вуд, и он не понимал, о чем говорят люди вокруг… Они познакомились в очереди к мавзолею… Его звали Тони Вуд… У нее была зубная щетка и синяк… Он не понимал, о чем говорят люди вокруг… А ей сейчас очень нужен был кто-нибудь… Они познакомились…
Он подошел к ней сзади, тронул за плечо… Она улыбнулась уголками губ… Услышала: – Я за вами.
– А я ждала Вас раньше…
– Раньше я был занят…
– Ничего… Раньше и я была не свободна…
Она достала зеркальце и припудрила левый глаз… Обернулась…
– У меня, кстати, есть зубная щетка…
– Отлично! Не придется покупать… А вы…
– Давайте перейдем на Мы?
Они познакомились в очереди к мавзолею… У Них была зубная щетка и синяк… И они не понимали, о чем говорят люди вокруг…
Они познакомились в очереди к мавзолею…
Проба пера…
Золкин, Сидоров и Нахимович дружили с детства… Были почти как братья… Даже мать у них была одна на троих… Не говоря уже о брюках цвета мокрый асфальт, которые и носили по очереди… Золкин – вчера, Сидоров – завтра, а Нахимович – не снимая… Они дружили с одной девочкой… И даже свадьбу сыграли в один день… И в браке были счастливы… А у Нахимовича еще и жена была… В общем, жизнь складывалась… Грех жаловаться… И никто не грешил… А Нахимович, как известно, был неверующий… Жизнь складывалась… Не хватало малого… Чего-то для души…
Сидели, думали… Сидоров пощипывал жену Нахимовича и отражался в пробегающих мимо детях… Золкин потягивал из кувшина херес… Нахимович дремал… В подъезде пропадали лампочки… Вчера отключили отопление… Дети росли… Старший был вылитый Сидоров… Средний еще в младенчестве любил херес… У младшего тоже было очень знакомое лицо… Но никто так и не смог припомнить, где его видел…
Шло время… Шел снег… По телевизору шли «Семнадцать мгновений весны»… Наконец, Нахимович предложил:
– Мы с детства вместе… Плечом к плечу… Бок о бок… Спина к спине… Как три мушкетера… Как три богатыря… Как три поросенка… Как три пальца… Готовы мы пронести нашу дружбу через годы? Поклянемся на крови!!!
Все поддержали и поклялись на крови Золкина… Клялись прожить в любви и согласии и умереть в один день… Жена Нахимовича воздержалась… С нее и не требовали…
– Давайте рыть могилу! – продолжил Нахимович. – Которой не было еще на свете… Чтоб люди приходили любоваться… Чтоб не могила, а академический театр!!! Чтоб произведение высокого искусства!!! Единогласно…
Нахимович знал как… Полгода он посещал курсы… Нашел уютное местечко… Раздобыл лопаты…
Первое время работа спорилась… С шутками-прибаутками погрузились с головой… Золкин и Сидоров копали, Нахимович руководил… По городу слухи пошли, мол, на окраине кладбища три самородка копают… И как копают!!! На века… Смело… Не признавая школ и канонов… По-своему, живо, ново, свежо… Пошел народ… Критики шумели поначалу, потом насторожились… Народ-то не обманешь… Очередь через все кладбище… На оградах сидят… По ночам костры жгут… Со всей страны приезжают посмотреть… Звонят из Америки: «И нам выкопайте…» Из Японии… Золкин, Сидоров и Нахимович роют… Шум смерти не помеха…