Эмма специально не торопилась открыть дверь, позволяя Нелли разглядеть резьбу в деталях. Затем провернула ключ в замке и распахнула створку.

– Входи, девочка, – сказала она. – В нашу крипту – святую святых.

Это был небольшой зал с маленьким постаментом в середине. Пока Эмма проходила по залу, зажигая факелы, перед Нелли постепенно выступали из темноты великолепные рисунки на стенах. Всё – стены и сводчатый потолок до последнего миллиметра покрывали росписи.

«Так бы рисовать научиться», первое, что подумала Нелли. Вместе с обычными красками мастера использовали и золото. Кое-где красным отливала медь, звёздами сияли вкрапления серебра. Между рисованными линиями поблескивали цветные стекла. А пол напомнил Нелли Зал священного сияния в погибшем паге Амы Августы. Выложенная мелкими кусочками цветного стекла поверхность переливалась драгоценным ковром. Эмма наклонилась к углу зала и подожгла какую-то жидкость. Огонь побежал тонким ручейком под пол, растёкся по невидимым каналам, и теперь весь узор на полу предстал в переливающейся красе. Часть огня заползла и в стены и засияла, подмаргивая в цветных стеклянных вставках. Нелли показалось, что она сидит в подвешенной над огнём драгоценной клетке.

– Такое не бывает, – выдохнула она.

– Тебе, вижу, нравится, – сказала Эмма. – Не волнуйся, лапы не нагреет. Он быстро прогорает. Наш священный состав из растительных масел горит ровно столько, чтобы рассказать тебе кое-что. Смотри внимательно, необычная крыса. Я давно поняла, что идёт гонка за тобой, но почему на самом деле? Хотела бы я знать.

Нелли, сидевшая в центре помещения столбиком, пожала плечами. Сказала бы она, что от неё хотят, если бы знала толком.

Эмма подняла руку и указала на центральную фреску.

– Жили давным-давно три девы. Были они подобны богам.

«Сколько богов-то было в стародревние времена, – подумала Нелли. – Не перечесть. Обычных людей вообще не было, что ли?»

– Они были сёстрами. Немного ведьмами. Но все называли их ламиями.

«Мне в школе что-то не рассказывали, чтобы монастырь Трёх Дев был посвящен ведьмам, – изумилась Нелли. – Что-то другое говорили на уроках истории».

– Не бойся, они были добрыми. Мне бы больше понравилось называть их волшебницами. Но… – Эмма досадливо махнула рукой, – людская молва всё поставит с ног на голову. Они были очень красивы.

Фреска подтверждала слова Эммы. Три девы вели хоровод на поляне, полной цветов. Одна дева – с белыми волосами, вторая – с рыжими, третья – с чёрными.

– Как всегда бывает, находятся те, кто хотел бы владеть этой красотой, подчинить её себе.

– Это кто же? – хмыкнула Нелли.

– Разные злые мужчины, – словно зная, о чём думает Нелли, сказала монахиня. – Их так много и они такие злые, что есть девушки, которые ни за какие дары не хотят выходить замуж.

Нелли скосила глаза с фрески на монахиню.

– Они ценят свободу, данную при рождении. Но есть люди, которые эту свободу отрицают. Хотят владеть красотой, а если девы сопротивляются, добиваются желаемого силой. Так вот, в те времена обиженные девы, сёстры, когда боги не стали с ними… церемониться, – Эмма подбирала слова. Но Нелли почувствовала, что монахиня вплетает в речь тонкую нитку горечи, – вынуждены были скрываться, прятаться под разными личинами. Найти себе убежище и выходить на улицы только ночью.

Эмма резко сняла с головы покрывало, и волна чёрных искрящихся волос упала на плечи, докатилась почти до пола. Нелли ахнула.

– Сёстрам, добрым и милосердным, пришлось не сладко, но они заступались не только за себя. Были спасены и обиженные дети, и страдающие животные. За что боги наказали сестёр жестоко. Ведь боги считают животных едой.