– Спасибо, что не этот твой Тишман.

– К сожалению, он в эти дни не даёт концертов.

– Надо написать ему «спасибо».

Я не отвечаю. Отыскиваю места по билетам – весьма хорошие, в партере, – и жду начала. Антон в это время разглядывает публику и, похоже, это весьма его занимает.

Наконец свет гаснет, звучат аплодисменты.

– Я думал, концерты дают только по вечерам, – шёпотом сообщает парень.

– Это зарубежные гастроли. У них концерты в Москве только несколько дней, зато два раза в сутки. И, как видишь, полный зал.

Несколько произведений мы сидим, наслаждаясь музыкой. Во всяком случае, я наслаждаюсь.

А потом Антон опять ко мне наклоняется:

– А у них ускоренной версии нет для любителей вроде меня? Быстренько отыграли и всё: антракт и в буфет?

Я не могу сдержаться и хмыкаю.

– Нет. Не мешай слушать.

Он замолкает, но иногда краем глаза я замечаю его мученический вид и ликую. И откуда во мне такое злорадство?

В антракте он тащит меня в буфет, аргументируя тем, что ему нужно подкрепиться, чтобы выдержать эту пытку ещё час. А когда концерт наконец завершается, тащит скорее на выход.

– Мусорка там, – кивает в сторону, заметив, что я тереблю в руках билеты.

– Я знаю.

– Тогда зачем тащишь это с собой?

– Сохраню на память.

Его лицо делается таким удивлённым, словно он едва сдерживается от вопроса: «Эй, с тобой всё в порядке?» К счастью, комментировать ситуацию он благоразумно не стал. К своему счастью.

А вот я обратно еле иду – ноги натёрла, а пластыря нет. Утешает мысль, что скоро смогу сбросить обувь и вновь почувствовать себя комфортно. Но вот засада: едва мы выезжаем из столицы, автомобиль глохнет. Водитель несколько раз пытается его завести, но безуспешно.

– Придётся вам, ребята, на автобусе добираться. Деньги есть? Тут недалеко остановка. Скажете, до турбазы. Минут за двадцать доедете.

И мы вчетвером – я, Антон и два оператора – тащимся в указанном направлении. Причём я уже откровенно хромаю и спину держать нету мочи. Хорошо хоть уже не снимают.

– Туфли, смотрю, удобные, – хмыкает парень.

– Спасибо за сочувствие, – выдавливаю в ответ.

– Можешь опереться на меня, – милостиво подставляет свой локоть.

– Ещё чего!

– Почему-то я не удивлён.

Автобус подходит через десять минут, и в нём, на счастье, даже есть свободные места. Антон при своём росте почти в сто девяносто сантиметров, забыв пригнуться, ударяется лбом о перекладину, и я качаю головой, выражая тем самым всю степень его везения.

– Вот блин! – плюхается он рядом, потирая больное место. – Всё время врезаюсь во что-нибудь головой.

– А-а, так вот откуда у тебя травма мозга.

Он смотрит на меня с укоризной, но ничего не говорит. А я отворачиваюсь к окну и невольно улыбаюсь. Можно сказать, что второе свидание прошло успешно. Один-один. Посмотрим, что дальше.

А дальше наступает пятница и вечерний прямой эфир.

Перед этим мы, правда, успеваем вновь пообщаться со стилистом. На этот раз нам привозят несколько комплектов одежды домой. Платье подходит идеально – так говорят профессионалы, но я, если честно, считаю его бесформенным и слишком пёстрым. Однако спорить сейчас – себе дороже. Поэтому с покорностью выброшенной на берег рыбы принимаю свою участь.

– Под это подойдут мюли, – слышу в свой адрес.

– А что это?

– Один из самых древних видов обуви. Они бывают с каблуком и без, с закрытым и открытым мысом. Главное в них – отсутствие задника. Так, где у нас? А, вот. Примерь-ка. Отлично!

– В моём детстве это называлось без выпендрёжа шлёпками.

– Ой, девочка, не умничай, если ни цента не мыслишь в моде.

Вздыхаю и покоряюсь. Ну вот, о чём я говорила? Лучше молчать и покоряться.