Он хмыкает, как будто хочет сказать: «Ну ты и дура!»

– Мне вообще брюнеты не нравятся, – «добиваю» я. Видимо, это будет последний гвоздь в крышке моей погибшей навеки репутации.

– Это главное упущение.

– Циник!

– Может, по делу уже что-нибудь обсудим? – не стал скатываться до взаимных упрёков он. И этим хитрым стратегическим маневром унизил меня ещё больше. Потому что я чувствую теперь себе неудовлетворённой и озлобленной склочной бабой.

– А ты чем занимаешься по жизни?

– Учился в институте, теперь работаю.

– Как познавательно!

– Расскажи о своих путешествиях, раз ты их так любишь.

Вот прямо не в бровь, а в глаз. Люблю, но мало где была. Не все же с безлимитной кредитной картой рождаются.

И что я могу рассказать? О том, как ездила в Питер в прошлом году, ходила с подружкой смотреть на развод мостов, и это произвело на меня неизгладимое впечатление? Стояли-стояли, жутко замёрзли. Наконец кто-то из группы не выдержал:

– А где мост?

– Вон, видите, палочку?

Впечатлений – ноль. Не от города, конечно, он прекрасен, хотя из-за ненастной погоды видели мы его в основном через окно автобуса и даже фоток нормальных сделать не получилось. Но хоть галочка есть: была, видела.

– Мне понравилось в Минске.

«Я была там одним днём три года назад, так что, пожалуйста, не спрашивай о подробностях», – это я добавляю мысленно.

Ему это, видимо, совершенно неинтересно, поэтому он кивает, вздыхает, и, окинув меня таким взглядом, как сваха смотрит на невзрачную и нищую невесту, не зная, куда уж её пристроить, безо всякой надежды на интересную беседу спрашивает:

– А отношения были когда-нибудь?

Такого «морального давления» я, конечно, не выдержала, и прежде, чем успела подумать, вдохновившись бесстрашными признаниями Леры, выкрикиваю в сердцах:

– У меня парень есть!

Ну всё, прощай мой миллион…

– А-а-а, да? – мгновенно оживляется он, и даже позу принимает гораздо более заинтересованную.

Ну всё, сейчас начнёт давить ещё больше. А я запутаюсь и прилюдно утону в этом вранье. Боже мой, как стыдно!

– И как его зовут?

– Даня!

Вот кто меня за язык тянул? Почему Даня?

«Визуализирую», – подсказал внутренний голос.

– Давно встречаетесь?

– Полгода.

Куда б записать, чтоб потом не запутаться в показаниях?

– А он долго держится.

– Циник!

– А ты неоригинальна. Это я уже слышал.

И так как иных эпитетов в моём лексиконе не нашлось, Антон продолжил допрос с пристрастием:

– А сюда-то зачем пришла? Тебя кто-то обманул, что у тебя есть особый шарм и обаяние?

Я задохнулась от гнева. Да как он смеет! Думает, раз красавчик, на него все вешаться должны? Ага, сейчас!

И прежде, чем я успела открыть рот, чтобы выдать что-нибудь эдакое, всё тот же голос объявил (видимо, в записи):

– На сегодня достаточно. Теперь вы знакомы немного лучше. Продолжим завтра.

Продолжим? Ну уж нет! Предоставьте мне валерьянку!

Но вместо неё я получила пять минут общения с близкими, что тоже неплохо. Ну почему с этим мерзавцем я вынуждена общаться наедине десять минут, а с теми, кто действительно нужен и интересен – лишь пять?

Первым делом набрала мамин номер – потратила полторы минуты, чтобы сказать, что всё хорошо, я подружилась с девчонками, кормят хорошо, а делаем… ну, пока ничего конкретного. Так, общаемся.

Увидишь по телевизору, мамочка. Прости свою непутёвую дочь!

Потом набрала номер Оли.

Хорошо, что комната, в которой мы общались, была маленькой, обитой изнутри для звукоизоляции и без камер. Честное слово, это самые счастливые пять минут в сегодняшнем дне.

Оля, выслушав мой короткий рассказ, вместо ожидаемого мной сочувствия, выдаёт совершенно иную реакцию: