С другой стороны, не будет ли эгоизмом желание жить лишь в своё удовольствие? Господи, как я устал от этих метаний…

Наконец, я увидел Жёлтый знак. Только он появился не над дверью, как говорил Родерик, а прямо на ней, или лучше сказать внутри её самой. Не знаю, сколько времени я молча просидел, погружённый в собственные думы, прежде чем на одном из входов-выходов начала медленно проступать полоса жёлтого цвета. Сначала тускло и еле заметно, потом всё явственнее и ярче. Казалось, что светилось само дверное полотно, как будто кто-то невидимый вычерчивал краской прямо на нём какой-то замысловатый узор. Через мгновение символ проступил целиком, ярко вспыхнул, приглушив белизну стен и блеск зеркал, и исчез.

Я подошёл к двери и осмотрел её: никаких следов только что произошедшего видения. Ни хитрых встроенных в панель ламп, ни иных фантастических механизмов. Дверь, как дверь. У меня возникло ощущение, что, может, всё это мне померещилось, и ничего не было? А потом резко, ни с того ни с сего я ощутил, что всё происходящее со мной сейчас – реально, а вот газеты в порту никакой не было. Мысль, неожиданно поразившая меня, пришла и ушла. Но в том, что она верная, я не сомневался. Раздумывать над тем, как такое могло произойти, времени у меня не осталось.

Я обернулся и окинул взглядом пустую комнату ожидания. Что это было? Стараясь не раскручивать нить размышлений, я отвернулся и почувствовал сильное желание как можно скорее покинуть это место, и, не теряя времени, подошёл и открыл дверь, противоположную той, где несколько секунд назад был начертан Жёлтый знак.

– Что-то мне подсказывает, что не сюда ты хотел попасть из того коридора, убегая от предначертанного тебе Жёлтого знака, – проговорил кто-то, кого я не видел. – Ничего, не переживай. В этом нет твоей вины. Иной раз мы сами не знаем, чего хотим. Со мной тоже иногда такое случается. Только я в отличие от вас эту нашу слабость знаю, а ведь осознание существования проблемы позволяет кардинальным образом пересмотреть пути её решения!

Поначалу после яркого света зала ожидания кабинет мистера Меннинга, в котором мне каким-то фантастическим образом всё же не посчастливилось очутиться, несмотря на желание поскорее убраться отсюда, показался мне сосредоточием и центром тьмы. Глаза блуждали в потёмках, и только шесть маленьких тусклых ламп, расположенных на стене позади хозяина дома, отбрасывали бледный слабый свет, из-за чего я видел лишь силуэт говорящего, который в вольготной позе сидел за большим письменным столом.

– Признайся, тебя тоже, как и меня, мучает вопрос постоянной ежедневной, ежеминутной необходимости выбора, – нисколько не смущаясь и не переживая о моём неудобстве, продолжал тем временем Абрахам Меннинг. – Порой самые заурядные решения оборачиваются личной катастрофой, однако случается и такое, что чей-то глупейший поворот не туда, становиться фатальным для всего человечества! Меня, например, не перестаёт волновать вопрос: ну, зачем ей понадобилось это дурацкое яблоко? Вежливо же попросили: не трогать! Или вот ещё: почему именно красная таблетка? Господи, да возьми ты синюю! – в сердцах восклицает он, но потом уже спокойнее продолжает. – Таким образом, личный выбор оборачивается катастрофой для миллионов. Как жить, когда каждое твоё решение может стать эсхатологическим? Стоит только это представить, как жизнь превращается в сущий ад! Но, слава Богу, большинство об этом не задумывается: они слепо коротают свой век на ощупь, наугад. Не так ли?