Если раньше Миле приходилось все-таки включаться, чтобы получить мужчину, то теперь и изменившаяся одежда, и ее изменившийся облик, невольно рождали у окружающих ее, наверное, такие же желания, что рождает преследуемая жертва у маньяка-насильника – непреодолимую жажду обладания ею и одновременно ощущение нежной осторожности, от восхищения неизведанной загадочной прелести. Она теперь все время была настороженно заманчива, в основном от уже внутренней подсветки стремления получения Пети.

И слегка устав от своего вояжа по магазинам, Мила согласилась на изнемогший, умоляющий взгляд Вадима. Выйдя из магазина, – что же, Вадик, вези меня, мне тоже передохнуть надо.

– Милочка, я с удовольствием.

– Ну, уж это, с удовольствием или без, но вези меня.

И, приехав, она продолжала примерять обновки. Тоже совершенно новое для нее действие, до этого все ее примерки всегда заканчивались примерочной магазина, а сегодня она продолжала вертеться, почти точно так же, как вертелась тогда, утром в ванной перед зеркалом, очень оценивающе оглядывая себя, примеряя, как Петя посмотрит на нее.

А Вадим уже вылез из ванной и стоял возбужденный, возбуждаясь все больше и больше. А Мила, оценивающе глядя на него, представляла, как будет возбуждаться Петя, как он будет привлечен, еще больше привлечен ею. И как это, желаемое ею, влечение Пети воплотится, как скоро он или она воплотят свои влечения. И, уже не спеша, лениво разделась и подошла к Вадиму.

– Ты сегодня более бодр, чем обыкновенно.

– Это ты сегодня более влекущая.

– Вадим, ты договоришься, значит, я тебе уже не нравлюсь, это что-то новенькое.

– Милочка, что ты, ты меня не так поняла, я…

– Тогда давай исправляй свою ошибку. – И Мила снимала напряжение дня, напряжение поиска, пытаясь снять и разрядить все напряжение последнего времени.

Муж обалдело глядел на новую Милу.

– Ты удивительно хороша сегодня. Я даже…

– Неужели? Несмотря на вечную усталость? – прервала его Мила.

– Да!

И они потащили друг друга к кровати. Муж разошелся, а Мила счастливо улыбалась – сработало на нем, значит, сработает и на Пете.

На работе и везде, где она постоянно бывала, эти внешние изменения гардероба не прошли не замеченными. Впервые увидев Милу в новом образе, все впадали в легкий ступор, после выхода из которого тетки начинали обсуждать, где это Мила прошла курс омоложения, и какой косметикой стала пользоваться. А мужчины говорили друг другу, что и раньше-то она была сексапильна, а сейчас вообще стала вызывающе, дразняще заманчива.

А Мила по-прежнему не пользовалась никакой косметикой. И не в смене брюк на юбку было дело. Мила подсвечивалась изнутри. И глаза стали блестеть, и губы стали ярче. Движения стали мягче, изысканней.

Мила чувствовала, что внутреннее начинает неконтролируемо проявляться в ее облике. И намеренно старалась вести себя еще суше, еще деловитее, искусственно остужая разгоряченную кожу, сиянье глаз, нетерпенье губ, ожидающих мгновенного слияния плоти.

Но Мила-то знала, что как только она овладеет Петей, то половина красок, так манящих сейчас, померкнет, и потому, нетерпимо желая его, не спешила ускорить их слияние, а расчетливо наслаждалась каждым мгновением своей охоты, одновременно трепеща от мысли, что одно неосторожное движение, взгляд, слово, могут навсегда спугнуть его.

Поэтому она переоделась в «охотничий» костюм, она вышла на «охоту». Но никто не мог и догадаться, что охота началась, и уж тем более – на кого эта охота. Даже ее подружки, зная неуемность, невоздержанность Милы в отношении мужчин, не предполагали, что все перемены в Миле связаны с новым, пока еще не мужчиной – мальчиком.