Подобными словами заканчивалась почти каждая их встреча. И хотя этих встреч становилось все меньше и меньше, Ангелина не могла не признать, что выходит из себя все чаще.

– Ты меня просто достал! – выпалила она, поймав в зеркале свое покрасневшее лицо. – Надо додуматься: меня пришли убивать! С какой, сука, стати? Я никому, кроме тебя, дорогу не перешла! И тебе, если разобраться, ее не переходила…

– Ага. Согласен. Ты просто со мной рука об руку идти не желаешь, – миролюбиво заулыбался Иван, спрятав руки на всякий случай в карманах тонких льняных штанов. – Нет, Ангел, не я твой враг.

– А кто? – выпалила она.

– Тот, кого ты подставила шесть лет назад. Помнишь школьную историю? Тебе шестнадцать. Ему почти сорок. Он влюбился. Ты играла его чувствами. Хорошо до секса у вас не дошло, как ты ни старалась. А то бы сидеть дяде долгие годы. Вспомнила?

На негнущихся ногах она шагнула к стулу и медленно на него осела. Поставила локти на туалетный столик и, спрятав лицо в ладонях, глухо произнесла:

– Помню. И мне за это до сих пор стыдно.

– Тебе просто стыдно, а дяде невмоготу. – Иван навис над ней и шептал прямо на ухо, обдавая горячим дыханием. – Его после этой громкой истории бросила жена. Дети с ним не общаются. Его уволили и никуда не брали на работу в вашем Мухосранске. И дядя был вынужден уехать. И знаешь куда? Правильно, Ангел! Умница! Здесь твой дядя – тобою умело соблазняемый. В столице нашей Родины – в Москве.

– Откуда знаешь? – глянула она на него из-под ладоней.

– Оттуда, что он стал постоянным посетителем этого ночного заведения, малышка. – Иван прилип щекой к ее щеке, занавешенной волосами, продолжая шептать. – Я же должен знать, кто тобою особо восторгается? Должен. И мои ребята сразу его вычислили. Всегда приходил в одно и то же время: только в те ночи, когда выступала ты. Садился за один и тот же столик. И смотрел на тебя, не отрываясь. А после убийства несчастной твоей соседки вдруг исчез. Скажи мне, почему, малыш?

– Не знаю…

Голос ее дребезжал. Пальцы рук подрагивали. Ее даже слегка подташнивать начало оттого, что все ее подозрения оказались правдой. А Сашка неправа! И напрасно она на нее рычала, обвиняя в собственных ночных обжорствах.

Убить хотели именно Ангелину, не бедную девушку Аллу! Их просто перепутали! Потому что они…

– Вы ведь немного похожи с ней, Ангел. С той девушкой, которую убили. Фигура, рост, черные волосы. Он мог без сценического грима запросто вас перепутать. И убил несчастную он, а не ее подруга.

– Но полиция считает иначе, – возразила Ангелина слабым голосом.

– Полиция схватила того, кто стоял над трупом с ножом. Им зачем землю рыть в направлении твоего прошлого, когда готовый подозреваемый имеется? Девчонку посадят, а дядя… – он погладил ее по плечам и тихо прошептал: – А дядя, поняв ошибку, вернется за тобой, Ангел…

Ее никто не трогал в камере, вопреки предсказаниям ее тетки. На нее там почти не обращали внимания. Даже извинялись, когда нечаянно задевали локтем возле умывальника. Она ничего не могла понять. Сначала подумала, что это заслуга полиции. Они специально поместили ее в камеру с очень вежливыми преступницами. Потом подумала, что так обстоят дела везде. А в кино просто выдумывают, показывая всякие ужасные издевательства и унижения. Но вчера вечером ее иллюзии улетучились, когда толстая тетка в потной махровой кофте жестоко избила свою подружку. Та заползла под койку и тихонько скулила оттуда и просила прощения за что-то, неведомое Ирине.

– Зачем вы так? – округлила она глаза, рассматривая толстое потное лицо тетки в кофте. – Это жестоко и неправильно.