– Нет, конечно, – сказал Кромптон. – Но вы, наверное, можете сказать, сколько времени займет курс лечения?

– Это зависит только от вас, – ответил Чейерс. – Скажу вам откровенно: бывало, хотя и очень редко, что пациенты выздоравливали прямо в этом кресле, во время подготовки к лечению. Но, как правило, процесс излечения длится гораздо дольше. Самое главное – чтобы пациент созрел для выздоровления, ради этого мы и трудимся здесь. И, кроме того, я был бы не до конца искренен с вами, если бы не отметил, что динамика личного здоровья и рост динамики – это пока еще почти недоступная нашему пониманию переменная, или, как я предпочитаю ее называть, пучок взаимосвязанных модальностей потенциала.

– Я, пожалуй, понял, что вы имеете в виду, – сказал Кромптон. – Но вы лично – вы действительно уверены, что сможете вылечить меня?

– Наша уверенность выходит за рамки личного, – со спокойным достоинством ответил Чейерс. – Мы в Эйоне верим, что любое чувствующее существо от природы наделено здравым умом, а мы – лишь инструмент, призванный возродить его, и не более. У нас не бывает неудач – за исключением, разумеется, тех случаев, когда наши усилия оказываются безрезультатными из-за преждевременного прекращения жизненных процессов в организме пациента. К сожалению, мы не всесильны. У вас есть еще вопросы?

– По-моему, вы дали мне исчерпывающий ответ, – сказал Кромптон.

– Тогда почитайте эту расписку, – предложил Чейерс, протягивая ему супертермофакс. – В ней говорится, что вы осознаете, что лечение может окончиться смертью, потерей памяти, неизлечимым безумием, слабоумием, импотенцией и другими нежелательными последствиями. Мы, конечно, примем все необходимые меры, чтобы избежать их, но если, к несчастью, что-нибудь подобное случится, вы не будете возлагать на нас вину за это, и так далее. Подпишите вот здесь, внизу.

Он передал Кромптону «вечное перо». Кромптон заколе-бался.

– Но ничего такого почти никогда не случается, – подбодрил его Чейерс. – Правда, терапевтическая методология включает в себя реальные ситуации с аутентичным исходом, и вас могут ожидать самые разные неожиданности, раз уж вы включились в эту игру.

…Кромптон вертел в руке «вечное перо» и думал о том, что такой расклад ему совсем не по душе. Все его нутро восставало против этой угрожающей и непредсказуемой авантюры, в которую вовлекал его Эйон. Если тебя с порога предупреждают, что здесь ты можешь продуться вчистую, имеет смысл поискать другую игру, где ставки будут пониже.

Но разве у него есть выбор? Он чувствовал, как его сожители, хотя и усыпленные, ворочаются, спорят и ссорятся внутри. Перед ним стояла проблема выбора Гобсона,[31] излюбленного персонажа кроссвордов, о котором Кромптон вспомнил как о живом олицетворении своей теперешней ситуации.

И тут он услышал глухое бормотание Лумиса: «Эл! Чё там у тея? Чё деется?»

– Я согласен, – сказал Кромптон и поспешно, чтобы не передумать, нацарапал свою подпись.

– Ну и чудненько, – сказал доктор Чейерс, свернул расписку и положил себе в карман. – Добро пожаловать в мир терапии без обмана, мистер Кромптон!

Кресло Кромптона вдруг отъехало назад и стало опускаться в отверстие, открывшееся в полу.

– Стойте! Я еще не готов!.. – крикнул Кромптон.

– Вечно они не готовы! – проворчал где-то далеко вверху доктор Чейерс.

Отверстие закрылось, и Кромптон, сидя в кресле из искусственной кожи, бесшумно помчался вниз, в непроглядную тьму.

Наконец кресло остановилось. Кромптон встал и на ощупь определил, что находится в узком коридоре, один конец которого заблокировало кресло. Не отрывая руки от стенки, он пошел в темноте вперед по коридору.