Не произнеся ни слова, Иванов вернулся к образам, встал перед ними на колени и продолжил молитву, которую прервали непрошенные гости.

Картина эта настолько обескуражила замполитов, что они, открыв рот, на время остолбенели, потеряв дар речи. А придя в себя и переглянувшись, дружно развернулись и быстро, почти бегом, как будто боясь заразиться, вылетели из квартиры по направлению подъезда командира полка.

Через два дня старший лейтенант получил направление на прохождение медицинской комиссии, а через месяц был уволен из вооружённых сил по причине приобретённого слабоумия.

Буквально на следующий день после получения приказа о комиссовании Иванов уже съехал со служебной квартиры – благо все вещи и мебель были заранее проданы – и навсегда покинул расположение части, воссоединившись с семьёй.

А через полгода от одного общего знакомого пришло моему комдиву известие, что Иванов живёт у себя на родине, в Липецке, жена ждёт второго ребёнка. Работает Иванов главным инженером по эксплуатации зданий крупного предприятия, всем доволен и счастлив.

– Так что не надо убиваться, если тебя признали дебилом. Во всём есть свои плюсы. Советую ещё раз подумать о моём предложении, – резюмировал свой рассказ Плющев, бросая в очередной раз зары. – Тебе марсы, – похлопывая по плечу Игната, радостно доложил Фёдор, – учись играть, лейтенант.

– Опять не повезло, надо было играть в короткие. Ну, ты меня заболтал. Пойдём быстрей к штабу, а то последняя машина в ДОСы уедет без нас, – сказал Игнат, закрывая доску и надевая фуражку.

Зайдя в квартиру, Игнат застал всех своих соседей сидящими на кухне и что-то оживленно обсуждающими. На столе перед ними стояла трёхлитровая банка с недавно поставленной экспериментальной бражкой.

Рецепт её приготовления был новым. Основу составлял сушёный горох, что, по мнению автора рецепта – полкового комсомольца старшего лейтенанта Витвицкого, – должно было придать продукту великолепный вкус, а также ускорить процесс брожения.

Но, судя по запаху, распространяющемуся по кухне, вкус скорее мог бы напоминать прокисший две недели назад рыбный суп.

Мало того, как выяснилось при попытке разлить бражку по кружкам, она получилась настолько густой, что не только не хотела выливаться из банки, но и даже выстучать её оттуда было невозможно. Образовавшаяся субстанция больше напоминала недостаточно застывший холодец.

После нескольких неудачных попыток извлечь содержимое, банка была поставлена на нижнюю полку в кухонной колонке со словами, что бражка, видимо, ещё не добродила и ей ещё следует позреть.

На вопрос Игната «Что случилось?» был получен ответ: подождать и не мешать важному разговору.

Трофимов налил себе в стакан чай, принёс из комнаты стул и сел рядом с ребятами.

Из разговора он понял, что днём из города приезжала одна из девушек, с которыми они восьмого марта проводили время, а конкретно та, которая досталась Шалевичу.

Причём девушка приехала не просто так проведать понравившегося ей мужчину, а с радостной для него вестью, что беременна.

– Ты точно помнишь, что у вас с ней что-то было? Мы же все были очень пьяные, – усомнился Бушуев, поглаживая волосы на затылке.

– Да, помню – было. К сожалению, даже не один раз, – гордо ответил Шалевич.

– Валера, сейчас не время хвастаться своими способностями. В таком состоянии – и несколько раз? Я в это не верю. Тем более что через полчаса после вашего уединения ты уже спал. Точно помню, как слышал твой громкий храп, даже несмотря на закрытую дверь кухни, – поддержал в сомнениях Бушуева Погодин.

– Ну, может, и не несколько, но то, что было, – это точно, – после паузы, вызванной попытками вспомнить обстоятельства той ночи, ответил Валера.