Хорошо, что если ты это и прочитаешь, то не раньше конца учебного года. Уже представляю себе это выражение лица…

Продолжаю писать стихи в прозе – благо, это, кажется, отчасти помогает.

Сегодня вспомнилось, как еще год назад я искала твои фото в интернете, чтобы отправить маме (она неплохо рисует и иногда набивает руку на портретах моих знакомых) и, что уж тут, немного повздыхать самой. Дошло до того, что мама и сама попросила твое фото, увидев тебя на скриншоте какого-то онлайн-занятия. Ничего не нашлось, и я объявила, что ты препятствуешь попаданию своих фотографий в интернет еще пуще Ленни Беллардо.

На замечание о том, что ты хорошенький, я отшутилась: «а как же, сын маминой подруги!». Забавно, что именно под этим прозвищем тебя знает моя приятельница. Ну в самом деле: Ирина Петровна дала на перевод ужасающий французский текст со статистикой, группа не знала, куда спрятаться, а «этот сын маминой подруги» разобрался, научил преподавателя, да еще и отчитал авторов учебника за какую-то ошибку! «А зачем ему вообще учиться?» – «Чтобы все его хвалили!». Вряд ли это так – тебе явно пригождается то, что нам дают, хотя очевидно, что без восхищенного фидбека ты бы вряд ли обошелся. Неужели это тоже знак неуверенности в себе?

Я слишком мало знаю о тебе, чтобы делать на основании наблюдений какие-то выводы – довелось же мне уже ошибиться, приняв тебя за человека, для которого наука и работа исключают появление личных отношений. Мне казалось, что ты попросту не захочешь тратить время и силы на эту ерунду (хотя, с другой стороны, твой темперамент говорит об обратном – вспомнить только вспышки твоего смеха…). Поэтому новость о том, что ты встречаешься с кем-то еще, меня удивила и даже немного обрадовала – не могу подавить в себе этот энтузиазм старой кумушки-сплетницы, у которой влюбляются и женятся друзья и знакомые.

Ты кажешься мне похожим на преподавателя по истории французского в моем предыдущем университете – тот же кипучий темперамент, резкие оценки и страсть к своему предмету. Через год он ушел из университета, хлопнув дверью – это неудивительно, а еще через некоторое время женился на своей бывшей студентке (а вот это удивительно!). Впрочем, если представить тебя лет через десять-пятнадцать, то перспектива такого романа – или хотя бы одностороннего увлечения тобой – кажется вполне возможной. Вероятно, ты все еще будешь выглядеть очень молодо, особенно если сохранишь стройность и прекрасные волосы, а какие-то отдельные признаки возраста – тонкие морщины в уголках рта, первая седина – только добавят тебе импозантности.

О боже. «Евгений Владиславович». Звучное, строгое имя. Как для штатного преподавателя, так и для знаменитого переводчика, который раз в полгода подключается к онлайн-конференции и небрежно отвечает на восторженное блеяние учительниц: «Спасибо, а теперь перейдем к делу».

Слабость к твоему имени у меня уже давно, и не только из-за вороха пушкинских ассоциаций, которые оно пробуждает у всякой филологической девицы, но и просто из-за того, как красиво оно звучит по-французски. Теперь мне на глаза то и дело попадаются всевозможные Эжены – не только в нашем учебнике по культуре речи, автор которого явно испытывает похожую одержимость, но и во всем остальном, что я читаю.

Кажется, если я все же покажу этот бред тебе, то ты всерьез посчитаешь, что у меня поехала крыша. Тем не менее, именно теперь я чувствую себя гораздо спокойнее и радостнее, не испытывая потребности ни говорить о тебе с людьми, которые тебя не знают, ни искать в старой переписке упоминания о тебе и редкие фотографии – в основном скрины онлайн-занятий плюс четыре фото с новогодних посиделок. Тебя там почти и не видно, да и я хорошо помню, что ты не хотел фотографироваться – как я прокомментировала эти снимки, «Женя вырывался и кричал».