– Возражаю! Возможны новые взрывы!

– Не обсуждать! Приказываю! Там люди, надо спасать!

Мозгютер «скрипнул зубами», но все-таки подчинился и долгие две минуты тушил огонь кародоксом. Борис скорей нацепил несгораемый комбинезон со шлемом-противогазом (висят на каждом углу), вбежал в бывший склад, наполненный ядовитыми испарениями. Когда разглядел человека, недвижного, в желтой пене… Он не понял, кто это был, ни за что не хотел понимать. Подхватил за плечи, скорее потянул к распахнутой двери, закричал растресканным голосом:

– Бригаду реанимации! Четверо пострадавших!

Второй неподвижный, третий… Медбратья – пластичные роботы – принимали форму тележек, на себя грузили тела. Где мама? Мальчишка метался меж скошенных стеллажей, способных в любую минуту упасть, придавить многотонными расшатанными контейнерами. И понял: мама придавлена железными кладовщиками. В момент возгорания, роботы бросились к хрупкой женщине, хотели закрыть, спасти. Но взрыв повалил всех с ног, и оплавленные доброхоты из спасателей стали губителями.

Борис поднял маму на руки, он бежал, он кричал как безумный:

– Заполнить четыре ванны! Запустить программы критической постожоговой реанимации!

А потом упал на колени, опустил бездыханное тело в густой ледяной дриак, желтый, непроницаемый. И все-таки не заплакал. Ему, командиру судна, наполненному всевидящей контролирующей мозготроникой, нельзя проявлять малодушие, на секунду нельзя сомневаться в эффективности новых методов.

Встроенный в стену доктор уже писал красными буквами над каждым кюветом степень повреждения организмов, выносил прогнозы возможного постепенного выздоровления. Пять медбратьев приняли форму пульсирующих осьминогов, опустили в дриак шланги щупалец, заводили сердца, вводили в вены медикаменты.

А шестой вернулся в исконный базовый вариант – сделался человеком с аптечкой в грудной коробке. Подал Боре сладкие капсулы с быстрым успокоительным, поддержал добрым ласковым словом, премудро запрограммированным на случай страшной трагедии. Теперь от него не отделаешься. Постоянно будет ходить за единственным уцелевшим, проявлять заботу, спасать от гнетущего одиночества.

Последние славные роботы… Ремонтники, кладовщики, все расплавились – все пытались спасти бесценные грузы. У Мозгютера не было выбора. Опасаясь серии взрывов в тлеющих упаковках, он раздвинул шлюзы погрузки, и жадный голодный вакуум засосал в себя стеллажи, опасный груз, безопасный, и свалившихся с ног работников, даже тех, кого можно исправить.

– Необходимо срочно передать ближайшим обходчикам информацию об аварии, – напомнил Центр корабля малолетнему командиру. – Я пошлю запрос на двоих опытных звездолётчиков, в связи с временным продолжительным бездействием экипажа.

Борька сжал кулаки:

– Возражаю! Сворачивай на Брутелло! Ты способен вести звездолет по знакомой накатанной трассе и в помощниках не нуждаешься. Передай спасателям сведения о капсуле с дочерью командира, Арсеньевой Лизаветой, летящей к Двуглавым монстрам. Обходчики не должны терять драгоценное время на ненужные отклонения. А мы не имеем права заниматься поисками: вдруг запасов лекарства не хватит в последние дни полета?

Мозгютер задумался и сделал вывод: несовершеннолетняя девочка нуждается в помощи взрослых куда больше, чем он, многоопытный. И нехотя согласился.

«Опасная ситуация! Станция разгерметизирована! Жизнь людей и маракасков в опасности! Немедленно покиньте помещение станции! Немедленно покиньте помещение станции!» – жужжало тревожно, настойчиво, и грубый противный Борька пихал кулаком в бока: «Просыпайся, Лизка, скорее!» Лизавета сама старалась поднять тяжелые веки, но снова и снова проваливалась в омуты сновидений. «Вставай, тебе говорят!» – закричал сердитый мальчишка и с размаху плеснул в лицо ведро холодной воды.