Это оказался убойный довод – Франческа закрыла лицо руками и заплакала.

- Ну здравствуйте, ты чего? – хватать и обнимать человека, у которого сломаны рёбра, определённо не стоило, пришлось просто взять за руку. – Давай рассказывай, пока я не позвала кого-нибудь, кто тебя разговорит! А ты знаешь, я могу. Скажем, позвоню дону Бруно, скажу, что ты не спишь и ревёшь. А у него в гостях донна Доменика, кузина донны Элы, она тоже врач и кучу всего знает.

- Не надо господина Бруно и госпожи Доменики тоже не надо, - пробормотала Франческа. – Он и так сюда всё время заходит, а её я видела, она меня осматривала сегодня.

- Точно, она тоже врач. И что сказала?

- Что предполагает воспалительный, а остальное анализы покажут.

- Анализы? Воспалительный?

- Ну да, она гинеколог. Надо сказать правду – она осторожный и уверенный гинеколог. И голова после разговора с ней не болит.

- Вот! А ты хочешь сбежать! Так почему же, рассказывай.

- Я не хочу здесь оставаться. Здесь есть люди, которых я не хочу видеть. Этого достаточно?

- Так тут можно вообще никогда не встречаться с теми, с кем не хочешь, дворец-то большой.

- А если они сами хотят? Проще уйти.

- А сказать, чтоб отстали? Эй, ты про кого? Неужели про Октавио?

- Нет. Я его вообще с той ночи не видела.

- Тогда кто? Дай догадаюсь. Неужели Гаэтано?

Франческа опустила глаза.

- Да, он. Я бы и вообще уволилась, но не найду такого же хорошего места нигде.

- Ну вот приехали, называется. Он вообще так-то не монстр, и секс с ним крутой, но я понимаю, что любой мужчина должен нравиться. Ты-то ему нравишься, это сразу было понятно. Но ему половина девушек во дворце нравится. А в прошлом месяце он крутил с женой приезжего марсельца, у которого украли картину. Ну то есть эта жена и украла, то есть подменила копией, она крутая художница. Но мужу поделом – он совершенно по-скотски к ней относился.

- И Гаэтано… с ней?

- Ну да. Со мной он тоже был, ну, или я с ним.

- И он тебе нравится?

- Нравился. Потом я подумала, что могу помечтать о чём-нибудь посерьёзнее. То есть о ком-нибудь.

- И… как?

- Мечтаю, - улыбнулась Кьяра.

- Только мечтаешь?

- Да, он далековато от меня во всех смыслах. И ещё много разных обстоятельств.

- Далековато – это как?

- Вот что я тебе скажу. Давай так: я тебе расскажу, это тайна, конечно, но пара-тройка человек её знают, и никто пока не умер. А в ответ ты расскажешь, что случилось.

- Но если твоя тайна не только о тебе…

- Твоя, похоже, тоже не только о тебе.

- Да, она про Гаэтано. И если правда то, что ты про него рассказываешь, то уже кто-нибудь об этом знает.

- В этом доме вечно кто-то что-то знает, тайну сохранить очень трудно. Но у меня всё просто, я влюбилась в дона Лодовико.

- Он же… старше тебя лет на десять? – удивилась Франческа, даже слёзы высохли.

- Более чем на двадцать. Потому и мечтаю. И он знает мою историю, а она не такова, чтобы серьёзному человеку увлечься. Я бы поставила на молодость и привлекательность, но тут уже отметилась зимой одна молодая и привлекательная, я так не хочу.

- А кто отметился? Или это тоже тайна?

- Нет, это все знают. Джулиана, поганка из-за океана. Ты на её месте работаешь.

- Я знаю, что её уволили, но при мне не обсуждали подробностей. Я поняла, что она плохо работала.

- И это тоже, но она ещё придумала вешаться на монсеньора.

- На какого монсеньора?

- Ну на дона Себастьяно, конечно же. И даже попыталась отравить донну Элу. А потом донна Эла её прищучила. Но Джулиана не сама всё это делала, ей помогала могущественная ведьма, и эту ведьму, как я поняла, тоже прищучила донна Эла.

- А причём тут госпожа де Шатийон?