Секретарша на что-то надеется. Но, как я поняла, её отношения с новым боссом складываются недостаточно горячо. А вот нам с её шефом вполне можно было бы снизить температуру на пару тысяч градусов – сейчас она приближается к точке кипения металла.

– Ниночка, я и сама умираю от ужаса. Но что мне делать? Мой директор пригрозил увольнением, если «Сириус» не согласится с нами сотрудничать.

– Да, тебе не позавидуешь. Попала меж двух огней. Я сама тряслась, как заячий хвост, когда узнала, что поменялось руководство. Боялась, что Роман Михайлович выкинет меня на улицу и возьмёт на моё место какую-нибудь двадцатилетнюю фифочку. А зарплаты у нас хорошие, такую работу ещё поискать. Но, к счастью, пронесло. Ох, Вика, мне тоже страшно! Как он в понедельник тебя схватил! Как неандерталец какой-то! Р-р-раз – и поволок! В жизни такого не видела. А сегодня что будет?

Хороший вопрос. Я тут подумала, а не привязать ли себя к дивану? Так делают потерпевшие кораблекрушение – они приматываются верёвкой к какому-нибудь бревну. Наверное, мне тоже надо. Есть ли у Нины шнур? Желательно, красный – под цвет моих туфель. Крепко привяжусь шнуром, чтобы отбить у одного товарища охоту таскать меня по коридору на плече.

Но с него станется! Он такой дикий и неуправляемый, что унесёт вместе с диваном! Прихватит и даже не заметит! Остаётся надеяться, что за четыре дня Роман немного остыл. Оплеуха, кстати, была совсем не серьёзная. Нежная, ласковая. Можно расценивать её как ободряющий жест, дружеское похлопывание. Разве нет?

Нет, Вика, нет. Ты врезала по морде наследнику крупного капитала, который с пелёнок привык считать себя центром Вселенной. И вряд ли он способен это простить.

– Может, всё-таки, уйдёшь, Вик? Подальше от беды?

– Нет. Сорри.

Ниночка принялась копировать документы. Трудилась и посылала в мою сторону страдальческие взгляды. Она мечтала, чтобы сейчас я испарилась из приёмной и не нервировала её босса. А мне было важно не нервировать моего. Таким образом, наши желания вступали в непримиримое противоречие. А ничего не поделаешь. Жизнь – боль, как говорит Артём, когда вдруг лишает нас премии.

Минуты перед казнью тянулись долго. Может, надо было надеть джинсы и балетки? Вдруг опять придётся бегать и отстреливаться или же висеть, как государственный флаг.

Нет. Красивое платье и элегантные лодочки на шпильке, хоть и лишали маневренности, тем не менее дарили надежду на благополучное завершение авантюры. Что бы там ни говорила секретарша, я знала, что в этом наряде выгляжу потрясающе. А ведь изначально я понравилась Роману. Он приставал ко мне на дороге… Или я зря обольщаюсь? Возможно, этот плейбой вообще не пропускает ни одной юбки.

Да, вероятно.

Интересно, он так и продолжает ходить на работу в проклёпанной «косухе»? Пора бы понять – здесь солидная организация, а не ночной клуб. В строительстве, между прочим, работают суровые дядьки. А мальчуган притащился сюда из песочницы со своими игрушками – мотоцикл у него красивый, блестящий, бандана зачётная, штанишки специальные с гофрированными вставками…

Глупый.

Даже разговаривать нормально не умеет. Меня он как только ни обозвал. Конечно, он привык иметь дело с весёлыми девицами, которые за внешность и папины денежки ему готовы простить любую вольность и даже грубость.

Но ведь он по привычке будет точно так же разговаривать и с коллегами, и с партнёрами. Возможно, ещё и наорёт на кого-нибудь, чья позиция его не устроит. Ехал бы обратно в Австралию – заниматься сёрфингом, или в Париж – кутить с друзьями в дорогих ресторанах…

От этих непростых размышлений меня оторвал тайфун.