– Заказ выполнен. Цель устранена, думаю прокурор задумается, прежде чем выносить приговор. Жду оплаты.

Кладу трубку, бросаю телефон на стол со шпионской аппаратурой. Выхожу за дверь и через чёрный ход покидаю этот дом, этот город и эту историю.

"Не переживай милая, ты всегда останешься в моей памяти, всегда красивой, юной и улыбающейся. Как и все, кого я любил".

– Я больше не могу быть с тобой! Я остыла! Любовь исчезла, а может быть была только лишь влюблённость. В любом случае, я не чувствую к тебе симпатии, больше нет желания тебя целовать. Больше нет ничего, что бы делало нас парой. Не хочу, чтобы ты злился или держал на меня обиду, но терпеть в отсутствие чувств, остаться с тобой было-бы против моей природы и лишь наполнило бы наши жизни муками и болью. Прости, но я ухожу!

Я молчал. А что вообще может сказать мужчина на такие слова? Стараться ее удержать, умолять не уходить? Это лишь унизит меня. Я больше не прикоснулся к ней и не сказал ни слова. Она ушла, собрала вещи, на пороге буквально на секунду оглянулась, бросив на меня пустой, безразличный взгляд, и закрыла за собой дверь. Первые несколько часов, я сидел неподвижно. Словно каменная статуя. Первые несколько часов не было ничего, ни мыслей, ни чувств, лишь пустота. Пустота вокруг, пустота внутри. Следующим этапом нахлынула боль, такая беспощадная, настолько сильная, что я не представлял куда от неё спрятаться. Она напомнила время, когда я бросал курить – мучительная, заполняющая весь разум ломка. Мне нужно было бежать. Бежать от всего, от дома, от людей, от города и от воспоминаний. Я открыл газету на разделе "работа" и спустя несколько минут нашёл подходящее предложение – "смотритель маяка".

Меня приняли, и я незамедлительно приступил к упаковке необходимых вещей. Когда я начинал сборы, не мог даже представить, насколько это будет трудно. Перебирая гардероб и открывая шкафчики комода, мне постоянно попадались на глаза её забытые вещи. Они словно вырывающиеся лепестки пламени, в горящем здании, выскакивали из расщелин обжигая лицо, руки, мозг и сердце. Очень часто я впадал в ступор, сваливался на пол, уткнувшись лбом, к примеру в резинку для волос, и размышлял. Боролся с желанием позвонить ей, спросить, как у неё дела, не хочет ли она встретиться и обсудить, что произошло. Но немного мучений, и я снова приходил в себя, продолжая сборы.

Не прошло и двух недель, а я уже стою на деревянном пирсе. Вокруг пусто, лишь одинокая пришвартованная рыбацкая лодка молча качается на волнах, недалеко от берега. Сам берег усыпан гладкими, вымытыми водой камнями. За серым каменным ковром простирается пышный зелёный лес, упираясь в невысокие скалистые горы. По левую руку от меня, на каменистом пьедестале возвышается, окрашенный в красно-белый цвет маяк. Я стою завороженный непривычной обстановкой. Мягкий, прохладный морской ветер дует мне в спину. Я уже взял в руки сумки с вещами, как ко мне подбежал невысокий, седовласый старичок в круглых очках и с аккуратно подстриженной бородой. На нем черный, резиновый плащ и фуражка, очень похожая на ту которую носят капитаны небольших грузовых или рыбацких суден.

Старик подбежал ко мне, поприветствовал, пожав руку и выхватил самую большую сумку. Пока мы идём с ним к маяку, он рассказывает мне о предстоящей работе, объясняет, что и как нужно делать. Когда мы заходим внутрь, оставляем все сумки возле порога, рядом с умирающим от скуки чемоданом моего провожатого. Он чуть ли не бегом показывает мне все комнаты, посвящает в нюансы, которые необходимо знать и также быстро прощается, схватив свой одинокий кейс, исчезает.