– Насколько велик риск?

– Риск есть всегда, даже при лечении гриппа. Мы свели его к минимуму.

– И все же?

– От десяти до пятнадцати процентов. В худшем случае здоровье Марины останется на прежнем уровне, но я уверен, что наш центр вы покинете без посторонней помощи. О транспортировке тоже не волнуйтесь. Если вы согласитесь, я пришлю за вами комфортабельный автобус.

Ольга Игоревна снова задумалась.

– Я не требую от вас немедленного ответа, – сказал Симонов. – Время еще есть. Мы планируем запуск «КВЕСТа» в первых числах июня, с началом летних каникул. Вот мой телефон, – он протянул женщине визитку. – С нетерпением жду звонка. За сим позвольте откланяться.

Симонов улыбнулся Марине и вышел в прихожую. Открывая двери гостю, Ольга вдруг спросила:

– А чем болеет сын Прокофьева?

– У него проблемы психологического порядка. Попросту говоря, мальчишка сильно отбился от рук. Физически у него нет ни одного изъяна, он совершенно здоров. На этом, собственно, и построена работа системы. В такой работе оба пациента будут влиять друг на друга, ускоряя тем самым выздоровление. Вы что-то еще хотите спросить?

Ольга покачала головой.

– Тогда всего доброго. Жду вашего звонка.

Дверь за гостем закрылась. Женщина вернулась в комнату. Марина пристально посмотрела на мать. Ольга улыбнулась.

– Ты что-то уже решила, мама?

– Пока не знаю, – Ольга пожала плечами. – Нужно подумать. Боязно как-то. А ты что думаешь?

– Я хочу ходить и играть в квест по-настоящему. Я рискну, мама.

– Давай еще подумаем, хорошо? Время терпит.

Когда через два дня Ольга по телефону дала свое согласие на участие в программе, Симонов просто кивнул про себя. Он даже не сомневался в положительном ответе. Подготовка к эксперименту вступала в заключительную фазу.

«Лексус» бесшумно подкатил к главному входу в центр. Водитель вышел из машины, но открывать дверь пассажирам не торопился. Наоборот, он сделал несколько шагов в сторону и замер, оглядывая здание.

Андрей Аркадьевич и Саша сидели молча. Гнетущая тишина, словно густой туман, висела в салоне, не давала возможности нормально дышать. Чтобы не затягивать затянувшееся молчание, бизнесмен посмотрел на сына и сказал:

– Саша, я очень прошу тебя: сделай это. Пожалуйста. Это действительно очень важно.

– Для кого? – не глядя на отца, подал голос мальчик. – Ты ведь привез меня сюда, чтобы я не мешал тебе развлекаться на твоей работе, правда, папа?

– Нет, Саша, не правда. Это очень важно для меня и для тебя. Для нас. Сделай то, о чем я прошу, и обещаю: больше я просить никогда ни о чем не буду. Просто… Я боюсь потерять тебя, сын. Ты единственный человек на Земле, который столько значит для меня.

– А еще твоя работа, – Саша криво усмехнулся. – Ладно, отец, не парься. Продержусь как-нибудь месяц. Пока.

Он открыл дверь, охранник подскочил к машине. Широкая ладонь отца вдруг легла на плечо. Мальчик удивленно оглянулся. Его глаза встретились с глазами отца. В них Саша вдруг прочитал столько боли и надежды, что горький комок подступил к горлу. Да что же он делает, в конце концов? Вдруг захотелось, как в детстве, прижаться к папе всем телом, утонуть в его объятиях, скрыться от всех бед и напастей, сказать столько теплых слов, которые уже давно не произносил и столько раз порывался сказать. Саша почему-то был уверен: сделай он так, и все будет по-другому.

Но он не сделал ничего. Отвел взгляд, словно его это не касалось, вышел из машины и направился к дверям центра. Андрей Аркадьевич вздохнул, последовал за сыном.

Их уже ждали. Встречал сам доктор Симонов с двумя медсестрами и охранником центра. Он подал руку Прокофьеву-старшему, представился младшему: