Обе железные двери оказались запертыми. Кое-как договорившись с соседями, мы начали искать что-то похожее на ключ, или, на худой конец, отмычку, способную отпереть замки. Правда, никто не представлял, как этой самой отмычкой пользоваться. Ладно, не буду говорить за всех, а я точно не знала, но, может, белобрысый придурок, как заправский домушник, умел вскрывать двери, просто помалкивал о таланте.

Поиск выходил бестолковым: свет был скуден и приходилось ходить друг за другом. Неожиданно Флемминг тоненько взвизгнул и, налетев на Илая, хорошенько его толкнул.

– Ноги не держат, Ботаник?

– Ребята, там кто-то есть! – трясущимся пальцем указывая на дверь, пробормотал тот. – Своими глазами видел страшную рожу!

– Ботаник, ты темноты, что ли, боишься? – проворчал Илай.

– Не темноты, а того, кто в ней живет, – перешел он на отчаянный шепот. – И в этой темноте живет чья-то страшная рожа!

– Флемминг, – твердо произнесла я, надеясь успокоить взбесившегося умника, – поверь мне, чудовища из шкафа – это сказка. Даю гарантию!

– В шкафу чудовищ, может, и нет, а за дверью точно есть… – промычал он с круглыми от страха глазами.

Несколько минут в молчании мы обходили комнату, проверяя каждый угол, и перекрикивались с троицей за стеной, пытаясь узнать, как у них успехи. Дела у всех были, мягко говоря, паршивенько. Хуже только у Флемма: от страха он ползал на карачках и боялся поднять голову.

– Ты что делаешь? – не поняла я, когда он вдруг уперся носом мне в ногу.

– Не хочу больше рожу страшную видеть, – пробормотал он. – Пойди сама проверь!

– Воздержусь.

– Да вы заткнетесь уже?! – с раздражением рявкнул Илай, видимо окончательно взбешенный бессмысленным поиском.

– Не надо орать, принцесса! Ты не один, как дурак, тут ковыряешься! – немедленно разъярилась я, сама доведенная до ручки этими раздражающими метаниями. В голове даже возникла неприятная мысль, что мы не продвинемся дальше входа и станем посмешищами всего потока, благополучно завершившего первый в жизни проверочный квест.

– Он там! – вдруг объявил Илай и повыше поднял источник разреженного света. Ключ действительно болтался на торчавшем из потолка крюке.

– Ботаник, двигай свой сундук, – немедленно приказал Илай, не сводя взгляда с ключа.

– Это не мой сундук, – немедленно начал ерепениться тот. – Почему я его должен тащить?

– Все равно по полу ползаешь, – обругал его Илай, – наклоняться не надо!

Пока они препирались, я постучала в стену и крикнула:

– Как у вас дела? Мы нашли ключ!

– У нас нет никакого ключа! – отозвалась Матильда. – Облазили всю комнату. Но мы нашли палку и кусок мела… Ой! Мела больше нет! Тихоня на него наступила! Но осталась палка!

Она что-то еще говорила, но голос потонул в ужасающем скрежете передвигаемого сундука.

– Проклятие! – прохрипел Ботаник. – У меня сейчас пупок развяжется! Он из железного дерева!

Железными деревьями назывались вечнозеленые гиганты, растущие в реликтовых лесах на востоке Эртонии. Тяжелая древесина тонула в воде, даже крошечная табуретка весила как иной письменный стол, зато дома из железного дерева стояли веками.

Но едва Илай забрался на крышку сундука, сколоченного из самой крепкой в мире древесины, как стенки рассыпались, и белобрысый придурок ухнул вниз, прелестно всплеснув руками.

– Эй, ты в порядке? – испуганно пролепетала я.

– В порядке ли я? – хрипло повторил он, медленно выпрямляясь. – Как считаешь?

– Ну не знаю…

О том, что он вообще не в порядке, Илай объяснил в нецензурных выражениях. В пламенной речи он помянул сундук из железного дерева, Армаса из того же дерева, квест-комнату, придуманную идиотами, и почему-то меня за то, что неправильно держала ведьмин огонь и очень плохо им подсвечивала.