Черные поганки и витые чернушки, кольцами высыпавшие повсюду на болотах, стали последним предупреждением для поисковой группы, без обиняков намекая квенделям повернуть назад и прекратить поиски тех, кого уже не найти. Так и случилось, к великому сожалению отважных друзей и соседей, которые вместе с Пирмином и Фиделией рискнули углубиться в Черные камыши так далеко, как смогли. Блоди, Фенделя Эйхаза и даже пропавшего пса наверняка постигла та же участь, от которой едва спасли фермера Эрдштерна: несчастные утонули в болоте и бесследно исчезли навсегда. Когда безутешный Кремплинг рассказал, как его сына похитила безымянная нежить, все решили, что от невыносимых страданий бедняга тронулся умом.

Так ничего и не добившись, жители Звездчатки вернулись в деревню, отказываясь идти путем предков, которые двести лет назад так и не вышли из Сумрачного леса, куда отправились в поисках Эстигена Трутовика. В замешательстве и смущении квендели с трудом находили силы смотреть в глаза безмерно опечаленным Пирмину и Фиделии, однако дальше бессмысленно рисковать не стали.

С тех пор потерявшую младшего сына мать часто видели на мосту, перекинутому через реку Сверлянку. Увидев с дороги одинокую темную фигуру на рассвете или в сумерках, многие пугались, не зная, что и думать. В те места редко кто забредал по доброй воле. Разве что Фендель Эйхаз, который, как ни странно, никогда не тревожился из-за близости своей землянки к негостеприимным окрестностям болота и леса и бродил там, вглядываясь в темноту с каменного моста, наблюдая за танцем призраков в Черных камышах – а приличные квендели таким не занимаются.

Отныне же несчастного отшельника не было видно ни на мосту, ни в деревенском трактире, где он частенько засиживался, угрюмо глядя в огонь, и требовал мохового вина и бузинной настойки. А когда закрывалась дверь за последним клиентом, как объяснил Дрого Шнеклинг, Фендель оплачивал хозяину еще час или два тишины и одиночества у очага.

– Жаль его было, – откровенно признался обычно скрытный владелец трактира и глубоко вздохнул. – Один он был одинешенек на свете, ну, я и пытался его утешить, как и подобает старому корчмарю. Без лишних слов, конечно: о добрых делах на перекрестках не кричат, – и только после закрытия. Елки-поганки, грустно мне без него, старого мухомора, он был мне по-своему дорог.

Посетители таверны, до которых долетали кое-какие слухи о странном соглашении между Шнеклингом и отшельником, несмело кивали и скрывались за пеленой молчания и табачного дыма из моховых трубок. К стыду своему, почти никто из почтенных обитателей деревни не мог припомнить ни малейшего доброго шага или жеста в адрес отшельника. Прискорбно, но ничего не попишешь.

Любые несчастья тяготили жителей Звездчатки, как бесконечно пасмурное небо, а согбенная фигура на мосту, закутанная в темную шаль, и подавно не давала покоя. Вскоре у каждого очага стали поговаривать, что по ночам на каменном мосту все ярче светит фонарь – это Кремплинг выходит с огнем в темноту, чтобы забрать Фиделию домой с ее бессмысленной вахты. Когда пропал Блоди, Фиделия три дня и три ночи пролежала в постели как мертвая, даже ходили слухи, будто это Серая Ведьма сжалилась и отвела мать к потерянному сыну. Возле фермы Кремплингов в те ночи часто кричала сова, подтверждая самые невероятные слухи.

Однако на четвертый день утром Фиделия внезапно вышла из спальни, молчаливая и бледная, как поганка, и чуть до смерти не напугала Аделу Эрдшибер – соседку, которая согласилась присмотреть за детьми в тяжелые времена, – а чуть позже без церемоний выгнала ее вон. После этого родители Блоди отказались принимать любых гостей, какими бы благими намерениями те ни руководствовались, и замкнулись в своем мире. Ворота, прежде всегда распахнутые, затворились, наглухо отрезая двор. Даже Флорин и Афра почти не появлялись за стенами дома и выходили за пределы фермы так редко, что можно было подумать, будто не один, а все дети Кремплингов исчезли с лица земли.