Но мои интересы подруга отстаивала, даже когда не согласна со мной была. Каждый раз как дяде Боре приходило в голову пожаловаться на мою неустроенную личную жизнь, Соня начинала его стыдить. И ей это удавалось как никому, дядя кивал в такт её словам и каялся, что не привил мне ни капли самостоятельности. Подозреваю, что после одного из таких разговоров, у меня и появилась новая квартира – ещё один шаг к самостоятельности, сделанный за меня дядей и подругой. Но жаловаться грех, квартира-то у меня появилась.

Сонька подбежала, обняла меня и расцеловала.

– Сколько у тебя сумок! Как ты добралась?

Дядя подошёл и обнял меня одной рукой, поцеловал в лоб.

– Похорошела, загорела, – довольным тоном проговорил он, оглядывая меня с головы до ног. А я в ответ лишь жалобно посмотрела.

– Скажи правду – поправилась.

– Вот уж глупости, – воспротивился он, поднял одну из сумок и удивлённо посмотрел. – Почему так тяжело?

– Тётя Люся о нас побеспокоилась, – ответила я, разведя руками, но тут же поспешила успокоить: – Меня дядя Витя до поезда проводил, так что я её не тащила. Вон в той сумке варенье, осторожнее, а то в прошлый раз разбили банку.

– А в корзинке что? – заинтересовался дядя Боря.

– Клубника. Вкусная, – протянула я с улыбкой.

Они подхватили сумки, и мы пошли по перрону в сторону стоянки, минуя здание вокзала. Я сдула со лба выбившуюся прядь и строго посмотрела на подругу.

– Как моя квартира?

Сонька рассмеялась.

– Тебя только это интересует?

– Ремонт закончили?

– Закончили, – кивнул дядя Боря и со смехом глянул на меня. – Женька, красота такая.

Я поневоле разулыбалась.

– Правда?

– А я тебе спальню присмотрела, – затараторила Сонька. – Вся такая тёмная, солидная, а кровать, Жень… Мечта!

Дядя Боря нахмурился.

– Зачем ей кровать-мечта?

Сонька махнула на него рукой.

– Пригодится. Надо думать о будущем.

– О будущем пусть думает, но при чём здесь кровать?

– Завтра поедем в магазин, – тоном, не терпящим возражений, заявила Сонька. – А то вдруг купят? Вот жалость будет.

В магазин я ехать согласилась. Завтра – пожалуйста, поеду, а сейчас мне не терпелось попасть домой и всё самой посмотреть. Если честно, за эти две недели я раз двадцать покаялась, что уехала и самолично не слежу за ремонтом: вдруг что-то сделают не так, как я хочу? Но тётя Люся ждала меня в гости, и дядя меня уговорил поехать и отдохнуть, заявив, что изводить придирками дизайнера и рабочих вполне сможет и Сонька. А я звонила подруге каждый день и требовала подробного отчёта. Вчерашним вечером она меня в очередной раз успокоила, заверяла, что всё в ажуре, а сейчас я всё равно волновалась и в квартиру входила, замирая от предвкушения.

Дядя Боря наблюдал за мной с улыбкой, переглядывался с Сонькой и время от времени многозначительно хмыкал.

– Я люблю эту квартиру, – заявила я, обойдя все комнаты. – Люблю! – Подошла и дядю обняла. – Спасибо.

– Квартира на самом деле отличная, – заявила Сонька, распахивая дверь на балкон. Я подошла и в который раз порадовалась открывшемуся виду. – Церковь вписывается… какое-то благодушие во мне просыпается.

Дядя Боря насмешливо посмотрел на нас и отвернулся.

Мебели в квартире был минимум, зато коробок с моими вещами уйма. И пока дядя пытался отыскать в одной из них посуду, мы с Сонькой занялись обедом. Точнее, занялась я, а подруга издевалась над огурцом, кромсая его на малюсенькие, ни к чему непригодные кусочки. Сунула в рот ломтик и захрустела.

– Я Вовку выгнала, – вдруг заявила она, а я удивлённо посмотрела.

– Опять? Вы же только недавно помирились.

– Надоело, Жень, сколько можно с ним нянчиться? Он только и делает, что на гитаре своей бренчит. Гений доморощенный.