На кухне они все.

Юлька докладывает: бусы и кольцо она «дала поносить знакомой девочке» и та вернёт.

– А косметика… – Сбегав в их комнаты, бухает на стол коробку (активно пользовалась), – нате!

– Я тебе говорила: когда у компьютера, не до чего не дотрагивайся, ни до каких безделиц, не лапай! Воровать, так миллион! – «воспитательный» крик Марины.

– Твоя мать – воровка! – тонко парирует её муж и ударяет благоверную.

– Не трогай мою мать, она в могиле!

– В деревне каждый знает: твоя мать вороватая! И Юлька в неё!

– Хочешь дитя в колонию отправить?

– Какое дитя! Пока я вкалываю, не могла за ней углядеть!

Они – в драку, будто на потеху за деньги. Их дочь выбегает на улицу.

Телефонный разговор:

– И теперь ты будешь народ воспитывать?

– Буду. Формирование духовно богатого гражданина прекращено с ликвидацией Советского союза. К удовлетворению оппонентов. Но моя Родина, нет, не могу говорить… – Готовые рыдания в горле.

– Ро-ди-на, – тянет Руслан.

На Казанском вокзале у табло той платформы, с которой ехать в Красновидово, – Евгения. Они, две сотрудницы ОНН. Людмила – в ранге мозгового центра, Евгения – любовницы Осётрова, которую он нанял, не обременив никакими другими функциями. Людмила живёт больше идеей, чем реалиями. Евгения оберегает от реалий ценный кадр.

– Мила, ты как?

– Боюсь, накопления отдам на доплату отдельной квартиры, но в отдалённом районе. Подписана бумага, в которой я не претендую на площадь умершей соседки. Правда, их комнаты стоят дороже моих накоплений.

– Надо в любую отдельную. Я бы давно.

Разгуляй? Бауманская? Как ей без этих мест Москвы? Правда, рынок – пепелище. Так бывает: цепь событий одного ряда: пожар, уход в мир иной Косиной, Рыкаловы…

Недавний диалог с Русланом:

– Когда тебе плохо, ты что делаешь?

– Иду в спортзал.

– А я говорю в рифму.

– Каких поэтов?

– Не поэзия, на ходу сочиняю.

– Ты – гений, Мила!

Пока нет электрички, Людмила не отводит взгляда от компании неподалёку. Один имеет облик бандита: крупный торс, тупое лицо. Второй – копия рекламируемый автор, приличного не написавший, а неприличного немало. У него физиономия педофила. Третий с виду шоумен, ведущий прямой эфир о гадких откровениях ради славы глупых обывателей. Увидев стражей закона, уходят куда-то.

Любопытно. С ними её соседка, это «дитя» Юля.

– Поезд, Мила! – отвлекает Евгения.

В Красновидово тирады о народе и о грядущей народной революции. Вряд ли таковая будет. Эти Рыкаловы-Ошмёткины (девичья фамилия Марины) довольны, – денег бы только. Они прут в квартиру барахло с рынков. Одеты. Да и еды хватает, правда, не качественной. Захотят ли пролетарии (такого низкого уровня) революцию? Хитрая идеология многие годы обрабатывает народ. Вместо талантливых книг, кино и картин, – не меряно дешёвых поделок, от которых вакуум в головах.

Дома нормально. Но никто и не мог войти в её комнаты. Всё, как было. В холодильнике (запертом) – тоже. Тихо. Наверное, смотрят телевизор в наушниках. Отец Юли обещал купить. Ничего жуткого. И не к спеху менять квартиру.

Впервые проверяет какие-то непонятные сайты, на которые выходили с её компьютера. И тут – именно жуть. Детская порнография. На одном – объявление: «Девочка-подросток хочит снятся в порно. Галышом могу. Как хочити, так и буду». Контакт (не е-мейл) – какой-то абонентский ящик: «Для Рыкаловой Юли».

Людмила говорит стихами:

Нет места нам под этой крышей.

Живут здесь: крысы, воры, мыши…

Для них найдётся места много.

А нам – лишь дальняя дорога.

В скитаньях жизнь.

Но на чужбине мы будем думать об одном:

Будь счастлив и без нас наш дом…

– Не пора ли переходить к более активному этапу борьбы? – думает народоволка.