– Вы ему не сказали, что у вас свидание?

– Что вы! Он и слышать не хочет о моих свиданиях! Он сам находит мне женихов из высшего света. Но знаете, Антон Федорович, ни один из них не запомнился мне так, как запомнились вы.

У Горского перехватило дыхание. Наполнив бокалы, он предложил выпить за знакомство, которое так внезапно случилось.

– А что ваш батюшка делает с особо настойчивыми кавалерами? – игриво осведомился письмоводитель, пытаясь соответствовать тону собеседницы.

– Своих протеже поощряет, а со всеми остальными не церемонится. Я, Антон Федорович, очень боюсь, что этого свидания он вам не простит. Он очень влиятельный! Будут у вас из-за меня проблемы…

– Проблем я не боюсь, потому что человеку всегда под силу решить самую на первый взгляд трудную задачу, – бравировал Горский. – Даже если вскорости я потеряю должность и меня выставят со службы, я ни разу не пожалею о том, что однажды провел с вами прекраснейший вечер!

Барышня вспыхнула, жантильно улыбнулась. Коллежскому секретарю было с ней необычайно легко и приятно. Как-то сразу они нашли общий язык, общие душевные мотивы. Заказав легкие блюда, они продолжили осыпать друг друга комплиментами, изредка притрагиваясь к вину.

– А знаете ли вы, дорогая Агата, в каком замечательном месте мы сейчас с вами ужинаем? – решил блеснуть эрудицией Горский, когда подали жаркое.

– Разумеется, это один из лучших отелей города! – снисходительно ответил барышня.

– Не только.

– Чем же так примечателен этот отель?

– В самом отеле ничего примечательного нет. Я сейчас говорю о ресторане. Мне довелось читать, что именно здесь в 1878 году прошли первые в Киеве сеансы электроосвещения.

– Как интересно! – искренно воскликнула шатенка. – Аж в 1878 году! Я тогда еще не родилась…

– А мне уже было три года, – улыбнулся Антон Федорович. – Нам с вами, Агата, выпал уникальный шанс жить в эпоху технического прогресса!

– А вы большой романтик! И как это у вас получается в вашем скучном Окружном суде?

– Напротив. Окружный суд – заведение весьма живое. Каких только дел там не наслушаешься!..

– Только там совсем не поют…

– Еще не хватало, чтобы в суде пели!

– Поэтому я предпочитаю театр. А пойдемте завтра в оперу? – предложила барышня.

– С удовольствием! Беру на себя все расходы! – охотно вызвался Горский. – Но как мы встретимся?..

– А вы подъезжайте за мной завтра к шести вечера! В табельные дни спектакли начинаются поздно.

Утром следующего дня, когда судебный следователь Воскресенский со своим письмоводителем пили чай, в камеру ввалился участковый пристав Закусилов со стопкой документов в руках.

– Что стряслось, голубчик? – уставился на него Кондратий Яковлевич.

– Вот, извольте. За вчерашний день поступило три новых заявления о кражах.

– Дайте угадаю, все три на вокзале?

– Точно так, ваше высокородие… Одолели черти вокзальные! – в сердцах выругался пристав.

– Позвольте взглянуть, – Антон Федорович бесцеремонно схватил документы и с жадностью принялся их читать.

Быстро пробежавшись глазами по заявлениям и по протоколам допросов, Горский ничего интересного в них не обнаружил.

– Семен Петрович, у меня к вам большая просьба, – обратился письмоводитель к участковому приставу. – Обязательно справляйтесь у новых потерпевших о внезапных, но незначительных происшествиях. Пусть вспоминают. Быть может, кто-то стал свидетелем припадка падучей или сердечного удара. Это чрезвычайно важно.

– Хорошо, – настороженно кивнул Закусилов. А затем прибавил, улыбнувшись Воскресенскому: – Сдается мне, Кондратий Яковлевич, ученик превзошел учителя. Не так ли?

Судебный следователь нервно сглотнул, выдавив из себя кривую ухмылку.