Мозг человека находится на верхней ступени лестницы природного интеллекта (насколько нам известно), и он там оказался благодаря своей способности учиться работать с беспорядком. В структуре мозга все идет не по плану, ничто не подчиняется правилам. Это одна из причин, почему нам так трудно постичь этот орган. Его устройство напоминает лабиринт улиц в средневековом городе, где один слой археологической истории надстраивается над другим и на каждом кипит жизнь. Архитектура мозга – система нервных связей – существует на протяжении всей эволюции нашей планеты, во всяком случае царства животных. И мы пользуемся всеми ее элементами.

На простейшем уровне нервной системы – той части, что соответствует доисторическому периоду становления города, – мы обнаружим структуры, напоминающие так называемых одноклеточных животных: амёб и инфузорий. У них нет нервной системы, а вся система координации и двигательные рефлексы заключены в одной клетке. Наши белые кровяные тельца, поедающие бактерий и очищающие организм от мусора, у нас в крови ведут себя почти так же, как амёбы в водоемах. Примитивные многоклеточные животные, такие как медуза, также не имеют нервной системы, однако обладают сетью нервных волокон, посредством которых обеспечивается связь между клетками для слаженных действий. В человеческом организме подобную сеть формируют нервные клетки кишок, и благодаря ей координируется перистальтика – сокращения мышц кишечника, за счет которых происходит перемещение его содержимого.

С развитием млекопитающих стал зарождаться передний мозг – первые примитивные формы переднего мозга были уже у низших млекопитающих, подчиняющихся прежде всего инстинктам и эмоциям. В дальнейшем появились и полушария головного мозга с их способностью к изощренным вычислениям – то самое серое вещество, которое большинство из нас ассоциирует с человеческим умом. При этом опьянение, усталость, использование транквилизаторов и повреждение переднего мозга влекут за собой регресс к примитивным, более спонтанным, менее разумным и просчитанным формам поведения, присущим низшим животным.

Поэтому, несмотря на возрастающую сложность и централизованность нервной системы, у человека сохраняются первобытные нервные сети, как в структуре мозга, так и во всем теле. На поздних этапах эволюции они были отчасти вытеснены, но не заменены полностью. В нашу нервную ткань включен опыт амёбы, медузы, земляного червя и муравья, а умственные и эмоциональные процессы крысы, волка, медведя и кошки встроены в ткани более высокого порядка. В нашем мышлении участвует весь путь эволюции, незаметно проявляя себя в каждой нашей мысли, в каждом акте воображения. Более того, как было сказано в главе 1, наше сознание заключает в себе всю историю космоса, законы, силы и возможности космической эволюции.

Традиционная для нашего делового мира модель мышления, таким образом, не отражает действительности. В настоящее время, благодаря достижениям современного естествознания и поведенческой экономики, общеизвестно, что процесс мышления протекает не только в мозге. Для наибольшей его эффективности вовсе не требуется полное спокойствие, рассудительность и отрешенность. Мышление определенно не является простым и непосредственным действием. Мы думаем не только головой, но и эмоциями, и телом, и духом (нашим видением, нашими надеждами и чаяниями, чувством смысла и ценности). Мы мыслим всей совокупностью разнообразных и беспорядочных нервных сетей, оплетающих наш организм. В нашей речи примечательно такое выражение, как «чуять нутром». Многие лидеры говорят о «чувстве ситуации» как о некоем чуть ли не «тактильном» ощущении.