– Все это, как вы понимаете, под мою личную ответственность старосты, – сказал Андрей. – Тамара Андреевна передает привет и советует вам лучше кушать, потому что Буза – дело непростое. А она, поверьте, повидала их немало.

– То есть это не означает контакта с администрацией и не накладывает на нас никаких обязательств? – сказала Катя, прищурившись.

– Эх вы, – сказал Андрей грустно. – Неужели среди вас не найдется ни одного человека, который бы взял на себя ответственность за голодных соратников?

– Горцы, лопайте! – быстро сказал Кеша. Его нос отчетливо покраснел. – Это мой приказ. Если что, это буду я.

Андрей кивнул и показал ему большой палец. Колмогоры, помедлив секунду, дружно потянулись к партам с бутербродами, лишь Гена и пара его друзей демонстративно отошли в другую сторону и сели там.

– Во-первых, горцы, вы молодцы, – сказал Андрей. – Доказательство безупречное. Вы…

Дальше он произнес длинную фразу, в которой Коля не понял ни единого словечка. Там были обороты вроде «леммы Медоуза», «непрерывная мера над полем операторов» и «для любого положительного эпсилон».

– … а в пределе почти не определена. Честно скажу – я и завидую, и горжусь. Завидую, что не сам до этого додумался, и горжусь тем, что был рядом и видел всё своими глазами. Блестяще!

Прозвучало это очень здорово. Верховный Совет смущенно заерзал, а Катя и Кеша сидели красные как раки и вообще, похоже, не знали, куда деваться. Стало особенно хорошо видно, насколько большим авторитетом является для них Андрей.

– Когда парламентер Коля принес мне идею доказательства, – продолжил Андрей, – я начал размышлять.

– Он сумел ее донести? – перебила его Рута.

– Да, сумел, – ответил Андрей. – Так вот, я начал размышлять. Каюсь, я думаю довольно медленно, именно поэтому меня сумели избрать старостой в свое время. Через двадцать минут я понял, к чему это приведет, еще через десять минут я встретил Тамару Андреевну и Настю, которые искали несуществующий пропавший планшет по моей несуществующей просьбе, еще через десять минут мне удалось убедить Настю, что я на вашей стороне, затем мы пошли к Тамаре Андреевне, и она вручила нам приготовленные бутерброды, и вот я здесь. Надеюсь, что я не слишком опоздал.

– Опоздал к чему? – скрипучим голосом поинтересовался Гена.

– К тому, чтобы обезвредить бомбу прежде, чем она заденет еще кого-то.

– Какую еще бомбу? – спросил Кеша недоуменно.

Андрей поставил кружку с чаем и откинулся на спинку стула.

– Главное следствие из теоремы Форрестера говорит, что любая развивающаяся система обречена на разрушение, когда ключевые параметры перестают соответствовать друг другу и система уходит вразнос. Вы показали это численно: линейные параметры растут слишком медленно по сравнению со степенными, а степенные слишком медленно по сравнению с экспоненциальными. Косой треугольник между тремя графиками – вот область, где система жива, а за его пределами ничего нет, только хаос.

– Все верно, – кивнул Кеша. – Поэтому мы начали Бузу. И, надеюсь, ты к нам присоединишься.

– Развитие – это смерть, – сказала Катя ясным голосом. – Человечество обречено изначально, и, значит, никакого смысла в повышении сложности нет, кроме приближения общего конца.

– Познание, уроки, семинары, работа, любовь… – громко перечислил Гена. – Никакого смысла нет ни в чем, что мы делаем, и даже в том, что мы можем делать. Всё. Конец.

Верховный Совет Бузы согласно закивал, некоторые затопали ногами. Ничего не имело смысла, и чем бы ты ни занимался: делал уроки, совершал открытия, строил заводы на Луне или запускал корабли к Ганимеду – ты лишь несся к точке Си на краю бездны, приближал свою и чужую смерть.